ОНО ПОМНИЛО УДИВЛЕНИЕ ПЕРЕД ПАДЕНИЕМ, и все. Затем ОНО просто ждало.
ОНО ждало очень долго, но ждать ЕМУ было легко, потому что у НЕГО не было никаких воспоминаний, и никто пока не кричал. ОНО не знало, чего ждет. ОНО не знало, в чем смысл. ОНО просто было, не замечая времени, не имея даже понятия о том, что такое время.
ОНО ждало, и наблюдало. Вначале было мало интересного; огонь, скалы, вода, и наконец несколько ползающих созданий, которые начали постепенно изменяться и становиться все больше. Они занимались только тем, что поедали друг друга и плодились. Но сравнивать было не с чем, так что этого было достаточно.
читать дальшеШло время. ОНО наблюдало за тем как большие и маленькие твари бесцельно убивали и поедали друг друга. Наблюдение не приносило ЕМУ большого удовольствия, но больше нечем было заняться, а их было много. Но ОНО, казалось, не могло ничего, только смотреть. И тогда ОНО начало удивляться: Зачем я наблюдаю за этим?
ОНО не видело никакого смысла в происходящем, но ничего не могло поделать, и пока просто смотрело. ОНО долго думало об этом, но ни к чему не пришло. ОНО еще не нашло пути, по которому направить свои мысли; смысл ЕГО существования пока был неясен. Просто было ОНО и остальные.
Множество остальных, всё больше и больше, прилежно убивающих, едящих и совокупляющихся. Но ОНО было единственным, ОНО не занималось ничем подобным, и ОНО начинало удивляться еще и этому. Почему ОНО было другим? Почему ОНО так отличалось от всех? Чем ОНО было, и если ОНО действительно было чем-то, то что оно должно делать?
Прошло еще время. Несчетные изменения ползающих тварей постепенно делались всё крупнее и искуснее в убийстве друг друга. Вначале это вызывало интерес, но только из-за тонких различий. Они ползали, прыгали, и скользили, чтобы убивать друг-друга – один даже полетел по воздуху, чтобы убить. Очень интересно – но… что с того?
ОНО начало чувствовать себя некомфортно. В чем смысл? Разве на должно ОНО быть частью того, что ОНО наблюдает? Если нет, тогда зачем ОНО здесь?
ОНО решило найти причину, по которой ОНО здесь, какой бы та ни была. Теперь, когда ОНО изучало больших и маленьких, ОНО так же изучало свои отличия от них. Все остальные нуждались в том, чтобы есть и пить чтобы не умереть. И даже несмотря на то, что они ели и пили, они в конечном счете всё равно умирали. ОНО не умирало. ОНО просто продолжало быть. ОНО не нуждалось в воде и пище. Но постепенно ОНО понимало, что ЕМУ нужно что-то - но что? ОНО чувствовало потребность, и эта потребность росла, но ОНО не могло понять что ЕМУ нужно; просто возникало ощущение, что чего-то не хватает.
С веками сменяющих друг друга черепов и вылупляющихся яиц ответ так и не появился. Убить и съесть, убить и съесть. В чем смысл? Почему Я должно наблюдать за этим, бессильное что-либо сделать? ОНО уже начало слегка киснуть.
А однажды внезапно пришла новая мысль: «Откуда Я появилось?»
ОНО давно поняло, что яйца, которые высиживали другие, получались после совокупления. Но ОНО появилось не из яйца. Никто не спаривался, чтобы дать ЕМУ жизнь. Нечему было спариваться, когда ОНО впервые очнулось. ОНО было первым и, по-видимому, вечным, не считая смутно раздражающих воспоминаний о падении. Все остальные рождались или были высижены. ОНО - нет. И с этой мыслью стена между НИМ и остальными словно выросла гораздо выше, вытягиваясь на невероятную высоту, отделяя ЕГО от них абсолютно и навсегда. ОНО было одиноким, абсолютно одиноким навеки, и это причиняло боль. ОНО захотело быть частью чего-то. Было только одно ОНО – есть ли способ чтобы ОНО совокуплялось и плодилось?
И эта мысль начала казаться бесконечно важной: МНОГО ТАКИХ КАК Я. Все остальные плодились. ОНО тоже захотело.
ОНО страдало, наблюдая, как безмозглые твари борются за своё раздражающе бессмысленное существование. ЕГО негодование росло, превращаясь в гнев, и наконец гнев перерос в ярость по отношению к глупым, бессмысленным созданиям и их бесконечно глупому, оскорбительному существованию. И ярость кипела и бурлила, пока однажды ОНО не выдержало. Не думая что ОНО делает, ОНО набросилось на одну из ящериц, желая разорвать её. И тут случилась замечательная вещь.
ОНО оказалось в ящерице.
Видя ее глазами, чувствуя то, что чувствовала ящерица.
До тех пор пока ОНО не забыло о ярости.
Ящерица не обратила внимания на то, что у неё появился пассажир. Она занялась своими делами: убийствами и совокуплением, а ОНО поехало внутри. Было очень интересно оказаться на борту, когда ящерица убивала одного из мелких созданий. В порядке эксперимента ОНО переместилось в жертву. Быть в том, что убивало, было значительно веселее, но не достаточно, чтобы привести к реальной целенаправленной идее. Находиться в том, что умерло, было очень интересно и познавательно, но не слишком приятно.
Некоторое время ОНО наслаждалось новым опытом. Но хотя ОНО могло ощущать их простые эмоции, они всегда оставались лишь неразберихой. Они все еще не обращали на НЕГО внимания, не имели никакого понятия о том, что… - хорошо, они просто ни о чем не имели никакого понятия. Они не казались способными понять. Они были такими ограниченными – а еще они были живыми. Они имели жизнь и не знали об этом, не понимали что с ней делать. Это было не честно. И вскоре ОНО снова заскучало, и ЕГО гнев начал нарастать.
И наконец, однажды появились обезьяны. Сначала они не выглядели значительными. Они были маленькими, шумными и трусливыми. Но одно небольшое различие, наконец привлекло ЕГО внимание: у них были руки, позволявшие им делать удивительные вещи. ОНО смотрело, как они изучали свои руки и начинали их использовать. Они использовали их для целого ряда новых действий: мастурбируя, калеча друг друга, и отбирая пищу у меньших своих собратьев.
ОНО заинтересовалось и присмотрелось внимательнее. ОНО смотрело, как они бъют друг друга, а затем убегают и прячутся. ОНО смотрело, как они подкрадываются друг к другу, пока никто не видит. ОНО смотрело, как они делают ужасные вещи друг с другом, а затем притворяются, что ничего не случилось. И пока ОНО смотрело, впервые случилось кое-что замечательное: ОНО засмеялось.
И когда ОНО засмеялось, мысль родилась и выросла до обернутого в радость ясного понимания.
ОНО подумало: Я могу с этим работать.
ГЛАВА 1
НУ ЧТО ЭТО ЗА ЛУНА - НЕ ЯРКАЯ, СИЯЮЩАЯ луна счастливых расчленителей, вовсе нет. О, она ноет и нудит и блестит дешевой имитацией того, как должна сиять, но всё не то. В этой луне нет ветра, уносящего хищников через счастливое ночное небо в экстаз кроши-и-нарезай. Взамен эта луна застенчиво мерцает сквозь до-скрипа-чистое окно, освещая женщину, которая сидит вся такая бодрая и бойкая на краешке дивана и говорит о цветах, канапэ, и Париже.
Париж?
Да, с простодушной лунной серьезностью, Париж – вот о чём она говорит с такой приторно-сиропной интонацией. Она говорит о Париже. Снова.
И это луна, с почти бездыханной улыбкой и усмехающейся каймой на краях? Она робко мнется в окне, но не может оставить в прошлом свои болезненно-приятные трели. И это Темный Мститель просто сидит в комнате, притворяясь что слушает, как бедный Обалделый Декстер сейчас, пока лунный свет озаряет его кресло?
Эта луна должна стать медовым месяцем - развертывание супружеского знамени в общей спальне, сигнал для всех сплотить ряды, еще один сигнал долга в церкви, дорогие друзья – потому что Декстер Смертельно Красивые Ямочки на Щеках женится. Прицеп к фургону блаженства, ведомого прелестной Ритой, которая заявляет, что всю жизнь мечтала увидеть Париж.
Женитьба с медовым месяцем в Париже. Неужели эти слова принадлежат тем же устам, что и все прочие фразы нашего Фантома Фленсера?
Неужели мы увидим здравомыслящего улыбчивого расчленителя у алтаря настоящей церкви, в галстуке от Фреда Астара, надевающего кольцо на обернутый в белое палец, пока аудитория всхлипывает и лучится от счастья? А потом Демона Декстера в туристических шортах, глазеющего на Эйфелеву Башнею и попивающего café au lait у Триумальной Арки? Прогуливающегося вдоль Сены за ручки, внимательно рассматривающего каждую аляповатую безделушку в Лувре?
Конечно, я мог бы совершить паломничество в Руэ Морг, священное место серийных расчленителей.
Но давайте побудем хоть на секунду серьёзными: Декстер в Париже? Для начала, американцам всё еще позволяют ездить во Францию? И в конце концов, Декстер в Париже? В медовый месяц? Как может убеждённый полуночник Декстер согласиться с чем-нибудь столь ординарным? Как может некто, считающий секс не более интересным, чем бухгалтерский отчет, желать вступить в брак? Вкратце, что всё это значит для такого нечестивого, мрачного и смертоносного человека, как Декстер?
Замечательные вопросы, и все такие разумные. И воистину, на них тяжело ответить, даже самому себе. Но вот он я - подвергаюсь китайской водной пытке Ритиных ожиданий и гадаю, как Декстеру со всем этим справиться.
Ну хорошо. Декстер сможет пройти через это, потому что должен, в частности, поддерживать и совершенствовать свою маскировку, которая мешает всему миру увидеть кто я есть на самом деле - благодаря которой люди действительно хотели бы сидеть со мной за одним столом, когда погаснет свет - особенно если на столе настоящее столовое серебро. И вполне естественно, требуется немало осторожной работы, чтобы убедиться, что никто не знает о том, что Декстеров Темный Пассажир шелковым голосочком нашептывает с тёмного заднего сиденья, и время от времени пересаживается на место водителя, чтобы принять руль и увести нас в Парк Немыслимых Развлечений. Овцы никогда не должны понять, что Декстер - волк в овечьей шкуре.
Итак, мы с Пассажиром трудимся не покладая рук ради нашей маскировки. В течение нескольких предыдущих лет, мы имели Ходящего на Свидания Декстера, разработанного, чтобы демонстрировать миру бодрое и абсолютно нормальное лицо. Эта милая легенда включала Риту в качестве моей девушки, и всё было почти идеально, пока она была столь же незаинтересована в сексе как и я, и хотела компании Понимающего Джентльмена. Декстер действительно понимает. Не людей, романтику, любовь, и прочий хлам. Нет. Декстер понимает смертельную усмешку со дна, когда среди о-столь-многих кандидатов в Майами находится заслуживший последнее тёмное избрание в скромный Декстеров Зал Трофеев.
Это совершенно не гарантирует, что Декстер - очаровательный компаньон; моё обаяние - абсолютно искусственный продукт отличных лабораторных навыков, отточенный годами тренировок. Но увы бедной Рите - поврежденной ужасно неудачным и жестоким первым браком - она не способна отличить маргарин от масла.
Все хорошо и замечательно. Два года Декстер и Рита оставляли блестящий след в социальной жизни Майами, всеми замеченные и всех восхитившие. Но затем, в результате ряда совпадений, которые могли бы сделать осведомлённого наблюдателя скептичным, Декстер и Рита случайно оказались помолвлены. И чем дольше я думал о том, как вывести себя из этой нелепой ситуации, тем больше понимал, что это логичный следующий шаг в эволюции моей маскировки. Женатый Декстер - Декстер аж с двумя детьми! – несомненно, намного более далёкий образ от меня настоящего. Квантовый скачок вперед, на новый уровень изображения человека.
А ещё есть двое детей.
Может показаться странным, что тот, чья единственная страсть – вивисекция людей, может действительно наслаждаться общением с детьми Риты, но это правда. Я наслаждаюсь. Конечно, я не могу сентиментально прослезиться при мысли о выпавшем зубе, поскольку это потребовало бы от меня способности чувствовать, а я достаточно счастлив без подобной мутации. Но в целом, я нахожу детей намного более интересными, чем взрослых, и я становлюсь особенно раздражительным с теми, который пытается им навредить. Фактически, я ищу их. И когда я обнаруживаю таких хищников, и обретаю абсолютную уверенность, что они действительно сделали то, что сделали; я делаю их больше не в состоянии повторить это когда-либо снова – недрогнувшей рукой и с незапятнанной совестью.
Тот факт, что Рита имела двоих детей от её катастрофичного первого брака, совсем меня не отталкивал; особенно когда стало очевидно, что они нуждаются в особом родительском наставлении Декстера, чтобы привязать своих собственных Темных Пассажиров на безопасном уютном Темное Заднем Сиденье, пока не научатся рулить самостоятельно. Возможно в результате эмоционального и особенно физического ущерба, нанесенного Коди и Астор их биологическим отцом-наркоманом, они подобно мне тоже свернули на Темную Сторону. А теперь они станут моими детьми не только юридически, но и духовно. Этого оказалось почти достаточно, чтобы заставить меня почувствовать некую целью в жизни.
Итак, у Декстера было несколько очень хороших причин, чтобы вытерпеть всё это - но Париж? Я не знаю, откуда произошла идея о том, что Париж романтичен. Помимо французов, неужели кто-то еще считает аккордеон Лоуренса Уелка сексуальным? Неужели не ясно, что они нас не любят? И к тому же, они ведь настаивают, чтобы говорили по-французски?
Возможно, Рите промыли мозги старые фильмы, что-нибудь про задорную блондинку и романтичного брюнета, с модерновой музыкой на фоне того, как они преследуют друг друга вокруг Эйфелевой башни и смеются над причудливой враждебностью грязного, курящего Галуаз человека в берете. Или она однажды услышала запись Жака Бреля и решила, что она запала ей в душу. Кто знает? Но каким-то образом Рита намертво зажала в стальном капкане своего мозга убеждение, что Париж - мировая столица романтики, и эта мысль не покинет её без основательной хирургии.
Вот так посреди бесконечных дискуссий о цыпленке против рыбы и вине против пива, возник цикл мономаниакальных монологов о Париже. Несомненно, мы могли бы позволить себе целую неделю, чтобы увидеть Жардин дес Тьюлери и Лувр - и возможно что-то из Мольера в Комеди-Франсе. Должен поаплодировать глубине ее познаний. Лично я полностью потерял интерес к Парижу давным-давно, как только узнал, что он находится во Франции.
К счастью для нас, я был спасен от необходимости искать деликатный способ сообщить ей об этом, когда в комнату просочились Коди и Астор. Они не врываются в комнату с веселым шумом, как большинство детей семи и десяти лет. Как я говорил, они отчасти были повреждены своим старым добрым биологическим папой, и одно из последствий этого - вы никогда не увидите, как они приходят и уходят: они просачиваются в помещение исподволь. Только что их не было в поле зрения, а в следующий момент они тихо стоят рядом с вами, ожидая, пока на них обратят внимание.
"Мы хотим поиграть в прятки," сказала Астор. Она была говорящей персоной в паре; Коди никогда не произносил больше четырех слов в течение дня. Он был отнюдь не глупым, ничего подобного. Он просто предпочитал молчать большую часть времени. Сейчас он просто посмотрел на меня и кивнул.
"О," сказала Рита, прервав свои мечты о земле Росси, Кандид и Джерри Льюиса, "хорошо, почему бы и нет "
"Мы хотим поиграть с Декстером," добавила Астор, и Коди очень громко кивнул.
Рита нахмурилась. "Кажется, мы должны были поговорить об этом раньше, но ты не думаешь. что Коди и Астор – то есть они не должны начать называть тебя как-то иначе, я не знаю - не просто Декстер? Это как-то … "
" Как насчет о mon papere?" спросил я. "Или Мосье le Comte?"
"Как насчет Не дождетесь?" пробормотала Астор.
"Мне просто кажется…" сказала Рита.
"Декстер подходит," сказал я. "Они так привыкли."
"Это звучит непочтительно," возразила она.
Я посмотрел вниз на Астор. "Покажи своей матери, как ты умеешь говорить ‘Декстер’ с уважением,"
Она закатила глаза. "Пужжжалста."
Я улыбнулся Рите. "Видишь? Ей десять лет. Она ничего не может сказать с уважением."
"Ну да, но… " сказала Рита.
"Всё в порядке. Они - в порядке," сказал я. "Но Париж…"
"Пойдем наружу," произнёс Коди, и я удивлённо на него посмотрел. Целых два слова - для него это практически речь.
"Хорошо," ответила Рита. "Если ты действительно думаешь…"
"Я почти никогда не думаю," сказал я. "Оно само приходит в процессе."
"Бессмыслица какая-то," сказала Астор.
"Это и не должно иметь смысла. Это - истина," ответил я.
Коди потряс головой и сказал: "Прятки." И чтобы не прервать пик его разговорчивости, я просто последовал за ним во двор.