МЫ ПРОЕХАЛИ В ТИШИНЕ ВЕСЬ ПУТЬ НАЗАД к первым признакам цивилизации, жилым домам и ряду торговых центров справа, через нескольких миль после будки дорожной пошлины. Затем Чацкий сел и пригляделся к огням зданий. “Я должен позвонить.”
читать дальше“Можешь взять мой телефон, если оплатишь соединение,” сказал я.
“Мне нужна заземленная линия,” сказал он. “Телефон-автомат.”
“Ты отстал от времени. Телефон-автомат будет не легко найти. Никто больше их не использует.”
“Поищем здесь,” сказал он, и хотя это не приближало меня к моей заслуженной ночи крепкого сна, я приблизился к краю дороги. Милю спустя мы обнаружили минимаркет, около входной двери которого до сих пор висел телефон-автомат. Я помог Чацкому добраться до телефона, он наклонился к аппарату и снял трубку. Он поглядел на меня и сказал, “Жди там,” что прозвучало слишком властно для того, кто не способен ходить без посторонней помощи, но я вернулся к машине и сидел на капоте, пока Чацкий разговаривал.
Древний Бьюик с пыхтением припарковался рядом со мной. Несколько низкорослых темнокожих мужчин в грязной одежде вышли и направились к магазину. Они уставились на бритого налысо Чацкого, стоящего на одной ноге, но оказались слишком вежливы, чтобы что-нибудь сказать. Они вошли внутрь, стеклянная дверь прошуршала позади них, и я ощутил, как долгий день прокатился по мне; я устал, моя шейная мускулатура закаменела, и я так и не смог никого убить. Я чувствовал себя разбитым, и хотел лишь вернуться домой и лечь спать.
Я задался вопросом, куда доктор Данко отвёз Доакса. На самом деле это было не важно, просто праздное любопытство. Но когда я подумал о том, что он действительно отвёз его куда-то и скоро начнет делать с сержантом разные непоправимые вещи, я понял, что это первая хорошая новость за долгое время, и почувствовал прошедшую через себя.теплую волну. Я свободен. Доакс исчез. Кусочек за кусочком он покидает мою жизнь и освобождает меня от нежеланного рабства Ритиной кушетки. Я снова мог жить.
“Эй, приятель,” позвал Чацкий. Он махнул мне обрубком левой руки, и я встал и подошел к нему. “Хорошо,” сказал он. “Давай двигаться.”
“Конечно,” ответил я. “Двигаться куда?”
Он посмотрел вдаль, и я заметил, как напряглись мускулы его челюсти. Парковочные огни минимаркета отразились от его головы. Удивительно, как по другому выглядит лицо, если сбрить брови. В этом было что-то жутковатое, как грим в низкобюджетном фантастическом фильме, так что, хотя Чацкий и должен был выглядеть жестким и решительным, когда он уставился на горизонт и сжал челюсть, но вместо этого казалось, будто он ждет чудовищной команды от Беспощадного Минга. Он просто сказал, “Отвези меня к моей гостинице, приятель. Мне нужно работать.”
“Как насчет больницы?” Спросил я, думая, что он, скорее всего, не ограничится тростью из крепкого тиса. Но он покачал головой.
“Я в порядке,” сказал он. “Я буду в порядке.”
Я взглянул на две повязки из белой марли, там где должны были быть его рука и нога, и приподнял бровь. В конце концов, раны были еще достаточно свежими, чтобы нуждаться в перевязке, и Чацкий по меньшей мере должен был чувствовать легкую слабость.
Он смотрел вниз на свои два обрубка, и словно резко сдулся, на мгновение став немного меньше. “Я буду в порядке,” сказал он, и немного выпрямился. “Давай двигаться.” И он выглядел настолько усталым и грустным, что у меня не хватило духу сказать что-нибудь кроме, “Хорошо.”
Он допрыгал до пассажирской двери автомобиля, опираясь на мое плечо, и когда я помогал ему сесть, мимо всей толпой прошли пассажиры старого Бьюика, неся пиво и свиные шкварки. Водитель улыбнулся и кивнул мне. Я вернул улыбку и захлопнул дверцу. "Crocodilios", сказал я, кивая на Чацкого.
“Ах,” ответил водитель. “ Lo siento.” Он сел за руль своего автомобиля, а я за свой.
Чацкий молчал большую часть поездки. Однако, сразу после въезда на I-95, он начал ужасно дрожать. “Вот блядь.” Я просмотрел на него. “Наркотики,” сказал он. “Действие проходит.” Он сжал начавшие стучать зубы. Дыхание с шипением выходило из него, и я заметил капли пота на его лысине.
“Не передумал насчет больницы?”
“У тебя есть что-нибудь выпить?” На мой взгляд, он довольно резко сменил тему.
“Кажется, есть бутылка воды на заднем сиденье,” сказал я услужливо.
“Выпить,” повторил он. “Немного водки, или виски.”
“Я не держу ничего такого в машине.”
“Блядь,” выдохнул он. “Просто отвези меня в гостиницу.”
Я так и сделал. По причинам, известным только Чацкому, он остановился в «Мятеже» у Кокосовой Рощи. Это была одна из первых роскошных высотных гостиниц в районе и когда-то часто посещалась моделями, директорами, наркодилерами, и прочими знаменитостями. Здесь все еще было очень мило, но уже не столь исключительно, поскольку некогда простоватая Роща переполнилась роскошными высотными зданиями. Возможно Чацкий был здесь в период расцвета и остановился тут по сентиментальным причинам. Вы действительно можете заподозрить сентиментальность в человеке, который носит кольцо на мизинце.
Мы спустились с I-95 на Дикси Хайвей, я свернул влево на Юнити и покатился вниз по Бейшор. «Мятеж» находился справа неподалёку, и я остановился перед гостиницей. “Просто высади меня здесь,” сказал Чацкий.
Я уставился на него. Возможно, наркотики повредили его разум. “Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе добраться до комнаты?”
“Я буду в порядке,” сказал он. Возможно, это стало его новой мантрой, но он не выглядел в порядке. Он сильно потел, и я не мог представить, как он собрался добираться до своей комнаты. Но я не из тех людей, которые злоупотребляют нежеланной помощью, так что я просто ответил, “Хорошо,” и смотрел, как он открывает дверь и выходит. Он целую минуту неустойчиво балансировал на одной ноге, держась за крышу автомобиля, прежде, чем его заметил швейцар. Швейцар, нахмурясь, рассматривал сверкающее лысиной явление в оранжевом комбинезоне. “Эй, Бенни,” окликнул Чацкий. “Дай мне руку, приятель.”
“Мистер Чацкий?” неуверенно сказал он, и затем его челюсть отвисла, когда заметил некомплектность конечностей. “О, Боже.” Он трижды хлопнул в ладоши, вызвав посыльного.
Чацкий повернулся ко мне. “Я буду в порядке.”
И действительно, когда вы не нужны, ничего не остается кроме как удалиться, как я и поступил. Последний раз я видел Чацкого, когда он опирался на швейцара, пока посыльный вёз к ним от входа в гостиницу инвалидное кресло.
Близилась полночь, когда я спустился с Главного Шоссе и поехал домой, с трудом веря, что всё это случилось сегодня вечером. Вечеринка Винса словно прошла несколько недель назад, а он вероятно, еще даже не выключил свой фонтан фруктового пунша. После моего Испытания Стриптизершами и спасения Чацкого с фермы аллигаторов, я заработал отдых, и признаюсь, мысли о чём либо кроме как заползти в кровать и натянуть одеяло, не умещались в моей голове.
Но конечно, никакого отдыха для грешников вроде меня. Мой сотовый телефон зазвонил, когда я свернул налево на Дугласе. Весьма немногие звонят мне, особенно поздно ночью. Я поглядел на телефон; это была Дебора.
“Поздравляю, дорогая сестра”
“Задница, ты обещал позвонить!”
“Сейчас вроде немного поздно.”
“Ты действительно думал, что я могла, мать твою, СПАТЬ?!” завопила она достаточно громко, чтобы причинить боль людям в соседних автомобилях. “Что происходит?”
“Я вернул Чацкого,” сказал я. “Но доктор Данко ушел. С Доаксом.”
“Где он?”
“Не знаю, Деб, он уплыл на судне на воздушной подушке и —”
“Кайл, идиот. Где Кайл? Он в порядке?”
“Я высадил его в «Мятеже». Он, гм... Он почти в порядке.”
“Что нахер, значит почти?!?” закричала она, и мне пришлось переложить телефон к другому уху.
“Дебора, он будет в порядке. Он просто — он потерял половину левой руки и половину правой ноги. И все свои волосы,” сказал я. Она затихла на несколько секунд.
“Принеси мне одежду,” сказала она наконец.
“Он чувствует себя очень неуверенно, Деб. Я не думаю, что он хочет —”
“Одежду, Декстер. Сейчас же,” отрезала она, и повесила трубку.
Как я и говорил, никакого отдыха грешнику. Я тяжело вздохнул от несправедливости, но повиновался. Я почти добрался до своей квартиры, а Дебора оставила там некоторые вещи. Так что я забежал внутрь, и сделав паузу, чтобы с тоской посмотреть на кровать, собрал её одежду и поехал в больницу.
Когда я вошел, Дебора сидела на краю кровати, нетерпеливо притопывая ногами. Она вцепилась в свою больничную одежду рукой в повязке, а другой сжимала оружие и значок. Она была похожа на Мстительную Фурию после несчастного случая.
“Иисус Христос,” рявкнула она, “где ты был? Помоги мне одеться.” Она сбросила свою одежду и встала.
Я немного неловко из-за гипса натянул рубашку для поло через её голову. Едва мы водворили рубашку на место, как в комнату торопливо вошла крепкая женщина в униформе медсестры. “Что это вы делаете?” спросила она с густым багамским акцентом.
“Ухожу,” ответила Дебора.
“Вернитесь в кровать, или я позову доктора,” заявила медсестра.
“Зовите,” сказала Дебора, прыгая на одной ноге, чтобы натянуть штаны.
“Никуда вы не пойдете,” сказала медсестра. “Вы вернётесь в постель.”
Дебора предъявила свой значок. “Это - полицейская чрезвычайная ситуация,” сказала она. “Если вы будете мне мешать, я уполномочена арестовать вас за создание препятствий правосудию.”
Медсестра собиралась было сказать что-то очень серьезное, но открыла рот, посмотрела на значок, потом на Дебору, и передумала. “Я должна буду сказать доктору”
“Неважно,” ответила Дебора. “Декстер, помоги мне застегнуть штаны.” Медсестра неодобрительно наблюдала еще несколько секунд, затем развернулась и ушла по коридору.
“Действительно, Деб,” сказал я. “ Создание препятствий правосудию?”
“Идём,” рявкнула она, и вышла за дверь. Я покорно потянулся следом.
Пока мы возвращались в «Мятеж», Дебора поочередно становилась то напряженной, то сердитой. Она изжевала свою нижнюю губу, брюзжала на меня, чтобы поторопился, и стала очень тихой, когда мы подъехали к самой гостинице. Она наконец выглянула в своё окно и спросила, “На что он похож, Декс? Насколько всё плохо?”
“Прическа у него плохая, Деб. Заставляет его выглядеть довольно фантастически. На счет всего остального... Он, кажется, приспосабливается. Он просто не хочет, чтобы ты его жалела.” Она посмотрела на меня, снова жуя губу. “Он так сказал. Он хотел вернуться в Вашингтон, чтобы не выносить твою жалость.”
“Он не хочет быть обузой,” сказала она. “Я знаю его. Он должен заплатить по своему.” Она снова выглянула в окно. “Я не могу даже представить себе, как это было. Для мужчины вроде Кайла, лежать там беспомощным, как…” Она медленно покачала головой, и одинокая слеза скатилась вниз по её щеке.
По правде, я отлично мог представить себе, как это было, и уже много раз это сделал. У меня вызывала затрднения эта новая сторона Деборы. Она плакала на похоронах своей матери, и отца, но с тех пор ни разу, насколько я знал. И вот теперь она фактически затопила автомобиль из-за того, что я расценивал как безумное увлечение кем-то, едва отличающимся от чурбана. Что еще хуже, он теперь был нетрудоспособным чурбаном, из-за чего логичный человек пошел бы дальше и нашел бы кого-то другого со всеми надлежащими частями тела. Но Дебора казалась даже более заинтересованной Чацким теперь, когда он был навсегда изувечен. Это любовь? Влюбленная Дебора? Это казалось невозможным. Я знал, что теоретически она способна на это, конечно, но - в конце концов, она ведь была моей сестрой.
Гадать было бессмысленно. Я вообще ничего не знал о любви, и никогда не узнаю. По мне, не такая уж большая потеря, хотя это действительно мешает понимать популярную музыку.
Поскольку мне нечего было сказать об этом, я сменил тему. “Я должен позвонить капитану Мэтьюзу и сказать ему, что Доакс пропал?”
Дебора вытерла слезу со щеки кончиком пальца и покачала головой. “Это должен решать Кайл.”
“Да, конечно, но Дебора, при таких обстоятельствах …”
Она хлопнула кулаком по ноге, столь же бессмысленно, как и болезненно. “ПРОКЛЯТЬЕ, Декстер, я не могу потерять его!”
Время от времени я чувствую себя единственным, кто слышить только один канал стерео, как сейчас, например. Я понятия не имел что, ну, в общем, честно говоря, у меня даже идеи не возникло о чем она говорит. Что она имеет в виду? Какое отношение это имеет к тому, что я сказал, и почему она так яростно отреагировала? А еще как могут множество полных женщин думать, что они отлично выглядят в шортах?
Кажется, моё замешательство всё же отразилось на лице, потому что Дебора разжала кулак и глубоко вздохнула. “Кайлу необхоимо сфокусироваться на работе. Он должен быть главным, или это его прикончит.”
“Откуда ты знаешь?”
Она покачала головой. “Он всегда был лучшим, что бы ни делал. Это его всё — это кто он есть. Если он будет думать о том, что Данко с ним сделал —” Она куснула губу, и очередная слеза скатилась вниз по щеке. “Он должен остаться собой, Декстер. Или я его потеряю.”
“Хорошо,” сказал я.
“Я не могу потерять его, Декстер,” повторила она снова.
У входа в Мятеже дежурил другой швейцар, но он, казалось, узнал Дебору и просто кивнул, открыв для нас дверь. Мы молча зашли в лифт и поднялись на двенадцатый этаж.
Я всю жизнь прожил в Кокосовой Роще, и отлично знал из сентиментальных газетных отчетов, что комната Чацкого была декорирована в Британском Колониальном стиле. Я никогда не понимал, почему, но в гостинице считали, что Колониальный стиль прекрасным подходит, чтобы передать окружение Кокосовой Рощи, хотя, насколько я знаю, здесь никогда не было британской колонии. Так что вся гостиница была выполнена в Британском Колониальном стиле. Но по моему вряд ли дизайнер интерьера или британские колонизаторы когда-либо представляли себе Чацкого, шлепнувшегося на кинг-сайз кровать пентхауса, в который привела меня Дебора.
За прошедший час его волосы не отросли, но он по крайней мере сменил оранжевый рабочий комбинезон на белый махровый халат, и лежал посреди кровати, дрожа и обливаясь потом в компании полупустой бутылки водки Скай. Дебора даже не притормозила у двери. Она направилась прямо к кровати и села около него, держа его единственную руку в своей руке. Любовь среди руин.
“Дебби?” спросил он дрожащим стариковским голосом.
“Я здесь,” ответила она. “Спи.”
“Кажется, что я не настолько хорош, как считал.”
“Спи,” повторила она, держа его за руку и устраиваясь рядом с ним.
Я оставил их вдвоём.
читать дальше“Можешь взять мой телефон, если оплатишь соединение,” сказал я.
“Мне нужна заземленная линия,” сказал он. “Телефон-автомат.”
“Ты отстал от времени. Телефон-автомат будет не легко найти. Никто больше их не использует.”
“Поищем здесь,” сказал он, и хотя это не приближало меня к моей заслуженной ночи крепкого сна, я приблизился к краю дороги. Милю спустя мы обнаружили минимаркет, около входной двери которого до сих пор висел телефон-автомат. Я помог Чацкому добраться до телефона, он наклонился к аппарату и снял трубку. Он поглядел на меня и сказал, “Жди там,” что прозвучало слишком властно для того, кто не способен ходить без посторонней помощи, но я вернулся к машине и сидел на капоте, пока Чацкий разговаривал.
Древний Бьюик с пыхтением припарковался рядом со мной. Несколько низкорослых темнокожих мужчин в грязной одежде вышли и направились к магазину. Они уставились на бритого налысо Чацкого, стоящего на одной ноге, но оказались слишком вежливы, чтобы что-нибудь сказать. Они вошли внутрь, стеклянная дверь прошуршала позади них, и я ощутил, как долгий день прокатился по мне; я устал, моя шейная мускулатура закаменела, и я так и не смог никого убить. Я чувствовал себя разбитым, и хотел лишь вернуться домой и лечь спать.
Я задался вопросом, куда доктор Данко отвёз Доакса. На самом деле это было не важно, просто праздное любопытство. Но когда я подумал о том, что он действительно отвёз его куда-то и скоро начнет делать с сержантом разные непоправимые вещи, я понял, что это первая хорошая новость за долгое время, и почувствовал прошедшую через себя.теплую волну. Я свободен. Доакс исчез. Кусочек за кусочком он покидает мою жизнь и освобождает меня от нежеланного рабства Ритиной кушетки. Я снова мог жить.
“Эй, приятель,” позвал Чацкий. Он махнул мне обрубком левой руки, и я встал и подошел к нему. “Хорошо,” сказал он. “Давай двигаться.”
“Конечно,” ответил я. “Двигаться куда?”
Он посмотрел вдаль, и я заметил, как напряглись мускулы его челюсти. Парковочные огни минимаркета отразились от его головы. Удивительно, как по другому выглядит лицо, если сбрить брови. В этом было что-то жутковатое, как грим в низкобюджетном фантастическом фильме, так что, хотя Чацкий и должен был выглядеть жестким и решительным, когда он уставился на горизонт и сжал челюсть, но вместо этого казалось, будто он ждет чудовищной команды от Беспощадного Минга. Он просто сказал, “Отвези меня к моей гостинице, приятель. Мне нужно работать.”
“Как насчет больницы?” Спросил я, думая, что он, скорее всего, не ограничится тростью из крепкого тиса. Но он покачал головой.
“Я в порядке,” сказал он. “Я буду в порядке.”
Я взглянул на две повязки из белой марли, там где должны были быть его рука и нога, и приподнял бровь. В конце концов, раны были еще достаточно свежими, чтобы нуждаться в перевязке, и Чацкий по меньшей мере должен был чувствовать легкую слабость.
Он смотрел вниз на свои два обрубка, и словно резко сдулся, на мгновение став немного меньше. “Я буду в порядке,” сказал он, и немного выпрямился. “Давай двигаться.” И он выглядел настолько усталым и грустным, что у меня не хватило духу сказать что-нибудь кроме, “Хорошо.”
Он допрыгал до пассажирской двери автомобиля, опираясь на мое плечо, и когда я помогал ему сесть, мимо всей толпой прошли пассажиры старого Бьюика, неся пиво и свиные шкварки. Водитель улыбнулся и кивнул мне. Я вернул улыбку и захлопнул дверцу. "Crocodilios", сказал я, кивая на Чацкого.
“Ах,” ответил водитель. “ Lo siento.” Он сел за руль своего автомобиля, а я за свой.
Чацкий молчал большую часть поездки. Однако, сразу после въезда на I-95, он начал ужасно дрожать. “Вот блядь.” Я просмотрел на него. “Наркотики,” сказал он. “Действие проходит.” Он сжал начавшие стучать зубы. Дыхание с шипением выходило из него, и я заметил капли пота на его лысине.
“Не передумал насчет больницы?”
“У тебя есть что-нибудь выпить?” На мой взгляд, он довольно резко сменил тему.
“Кажется, есть бутылка воды на заднем сиденье,” сказал я услужливо.
“Выпить,” повторил он. “Немного водки, или виски.”
“Я не держу ничего такого в машине.”
“Блядь,” выдохнул он. “Просто отвези меня в гостиницу.”
Я так и сделал. По причинам, известным только Чацкому, он остановился в «Мятеже» у Кокосовой Рощи. Это была одна из первых роскошных высотных гостиниц в районе и когда-то часто посещалась моделями, директорами, наркодилерами, и прочими знаменитостями. Здесь все еще было очень мило, но уже не столь исключительно, поскольку некогда простоватая Роща переполнилась роскошными высотными зданиями. Возможно Чацкий был здесь в период расцвета и остановился тут по сентиментальным причинам. Вы действительно можете заподозрить сентиментальность в человеке, который носит кольцо на мизинце.
Мы спустились с I-95 на Дикси Хайвей, я свернул влево на Юнити и покатился вниз по Бейшор. «Мятеж» находился справа неподалёку, и я остановился перед гостиницей. “Просто высади меня здесь,” сказал Чацкий.
Я уставился на него. Возможно, наркотики повредили его разум. “Разве ты не хочешь, чтобы я помог тебе добраться до комнаты?”
“Я буду в порядке,” сказал он. Возможно, это стало его новой мантрой, но он не выглядел в порядке. Он сильно потел, и я не мог представить, как он собрался добираться до своей комнаты. Но я не из тех людей, которые злоупотребляют нежеланной помощью, так что я просто ответил, “Хорошо,” и смотрел, как он открывает дверь и выходит. Он целую минуту неустойчиво балансировал на одной ноге, держась за крышу автомобиля, прежде, чем его заметил швейцар. Швейцар, нахмурясь, рассматривал сверкающее лысиной явление в оранжевом комбинезоне. “Эй, Бенни,” окликнул Чацкий. “Дай мне руку, приятель.”
“Мистер Чацкий?” неуверенно сказал он, и затем его челюсть отвисла, когда заметил некомплектность конечностей. “О, Боже.” Он трижды хлопнул в ладоши, вызвав посыльного.
Чацкий повернулся ко мне. “Я буду в порядке.”
И действительно, когда вы не нужны, ничего не остается кроме как удалиться, как я и поступил. Последний раз я видел Чацкого, когда он опирался на швейцара, пока посыльный вёз к ним от входа в гостиницу инвалидное кресло.
Близилась полночь, когда я спустился с Главного Шоссе и поехал домой, с трудом веря, что всё это случилось сегодня вечером. Вечеринка Винса словно прошла несколько недель назад, а он вероятно, еще даже не выключил свой фонтан фруктового пунша. После моего Испытания Стриптизершами и спасения Чацкого с фермы аллигаторов, я заработал отдых, и признаюсь, мысли о чём либо кроме как заползти в кровать и натянуть одеяло, не умещались в моей голове.
Но конечно, никакого отдыха для грешников вроде меня. Мой сотовый телефон зазвонил, когда я свернул налево на Дугласе. Весьма немногие звонят мне, особенно поздно ночью. Я поглядел на телефон; это была Дебора.
“Поздравляю, дорогая сестра”
“Задница, ты обещал позвонить!”
“Сейчас вроде немного поздно.”
“Ты действительно думал, что я могла, мать твою, СПАТЬ?!” завопила она достаточно громко, чтобы причинить боль людям в соседних автомобилях. “Что происходит?”
“Я вернул Чацкого,” сказал я. “Но доктор Данко ушел. С Доаксом.”
“Где он?”
“Не знаю, Деб, он уплыл на судне на воздушной подушке и —”
“Кайл, идиот. Где Кайл? Он в порядке?”
“Я высадил его в «Мятеже». Он, гм... Он почти в порядке.”
“Что нахер, значит почти?!?” закричала она, и мне пришлось переложить телефон к другому уху.
“Дебора, он будет в порядке. Он просто — он потерял половину левой руки и половину правой ноги. И все свои волосы,” сказал я. Она затихла на несколько секунд.
“Принеси мне одежду,” сказала она наконец.
“Он чувствует себя очень неуверенно, Деб. Я не думаю, что он хочет —”
“Одежду, Декстер. Сейчас же,” отрезала она, и повесила трубку.
Как я и говорил, никакого отдыха грешнику. Я тяжело вздохнул от несправедливости, но повиновался. Я почти добрался до своей квартиры, а Дебора оставила там некоторые вещи. Так что я забежал внутрь, и сделав паузу, чтобы с тоской посмотреть на кровать, собрал её одежду и поехал в больницу.
Когда я вошел, Дебора сидела на краю кровати, нетерпеливо притопывая ногами. Она вцепилась в свою больничную одежду рукой в повязке, а другой сжимала оружие и значок. Она была похожа на Мстительную Фурию после несчастного случая.
“Иисус Христос,” рявкнула она, “где ты был? Помоги мне одеться.” Она сбросила свою одежду и встала.
Я немного неловко из-за гипса натянул рубашку для поло через её голову. Едва мы водворили рубашку на место, как в комнату торопливо вошла крепкая женщина в униформе медсестры. “Что это вы делаете?” спросила она с густым багамским акцентом.
“Ухожу,” ответила Дебора.
“Вернитесь в кровать, или я позову доктора,” заявила медсестра.
“Зовите,” сказала Дебора, прыгая на одной ноге, чтобы натянуть штаны.
“Никуда вы не пойдете,” сказала медсестра. “Вы вернётесь в постель.”
Дебора предъявила свой значок. “Это - полицейская чрезвычайная ситуация,” сказала она. “Если вы будете мне мешать, я уполномочена арестовать вас за создание препятствий правосудию.”
Медсестра собиралась было сказать что-то очень серьезное, но открыла рот, посмотрела на значок, потом на Дебору, и передумала. “Я должна буду сказать доктору”
“Неважно,” ответила Дебора. “Декстер, помоги мне застегнуть штаны.” Медсестра неодобрительно наблюдала еще несколько секунд, затем развернулась и ушла по коридору.
“Действительно, Деб,” сказал я. “ Создание препятствий правосудию?”
“Идём,” рявкнула она, и вышла за дверь. Я покорно потянулся следом.
Пока мы возвращались в «Мятеж», Дебора поочередно становилась то напряженной, то сердитой. Она изжевала свою нижнюю губу, брюзжала на меня, чтобы поторопился, и стала очень тихой, когда мы подъехали к самой гостинице. Она наконец выглянула в своё окно и спросила, “На что он похож, Декс? Насколько всё плохо?”
“Прическа у него плохая, Деб. Заставляет его выглядеть довольно фантастически. На счет всего остального... Он, кажется, приспосабливается. Он просто не хочет, чтобы ты его жалела.” Она посмотрела на меня, снова жуя губу. “Он так сказал. Он хотел вернуться в Вашингтон, чтобы не выносить твою жалость.”
“Он не хочет быть обузой,” сказала она. “Я знаю его. Он должен заплатить по своему.” Она снова выглянула в окно. “Я не могу даже представить себе, как это было. Для мужчины вроде Кайла, лежать там беспомощным, как…” Она медленно покачала головой, и одинокая слеза скатилась вниз по её щеке.
По правде, я отлично мог представить себе, как это было, и уже много раз это сделал. У меня вызывала затрднения эта новая сторона Деборы. Она плакала на похоронах своей матери, и отца, но с тех пор ни разу, насколько я знал. И вот теперь она фактически затопила автомобиль из-за того, что я расценивал как безумное увлечение кем-то, едва отличающимся от чурбана. Что еще хуже, он теперь был нетрудоспособным чурбаном, из-за чего логичный человек пошел бы дальше и нашел бы кого-то другого со всеми надлежащими частями тела. Но Дебора казалась даже более заинтересованной Чацким теперь, когда он был навсегда изувечен. Это любовь? Влюбленная Дебора? Это казалось невозможным. Я знал, что теоретически она способна на это, конечно, но - в конце концов, она ведь была моей сестрой.
Гадать было бессмысленно. Я вообще ничего не знал о любви, и никогда не узнаю. По мне, не такая уж большая потеря, хотя это действительно мешает понимать популярную музыку.
Поскольку мне нечего было сказать об этом, я сменил тему. “Я должен позвонить капитану Мэтьюзу и сказать ему, что Доакс пропал?”
Дебора вытерла слезу со щеки кончиком пальца и покачала головой. “Это должен решать Кайл.”
“Да, конечно, но Дебора, при таких обстоятельствах …”
Она хлопнула кулаком по ноге, столь же бессмысленно, как и болезненно. “ПРОКЛЯТЬЕ, Декстер, я не могу потерять его!”
Время от времени я чувствую себя единственным, кто слышить только один канал стерео, как сейчас, например. Я понятия не имел что, ну, в общем, честно говоря, у меня даже идеи не возникло о чем она говорит. Что она имеет в виду? Какое отношение это имеет к тому, что я сказал, и почему она так яростно отреагировала? А еще как могут множество полных женщин думать, что они отлично выглядят в шортах?
Кажется, моё замешательство всё же отразилось на лице, потому что Дебора разжала кулак и глубоко вздохнула. “Кайлу необхоимо сфокусироваться на работе. Он должен быть главным, или это его прикончит.”
“Откуда ты знаешь?”
Она покачала головой. “Он всегда был лучшим, что бы ни делал. Это его всё — это кто он есть. Если он будет думать о том, что Данко с ним сделал —” Она куснула губу, и очередная слеза скатилась вниз по щеке. “Он должен остаться собой, Декстер. Или я его потеряю.”
“Хорошо,” сказал я.
“Я не могу потерять его, Декстер,” повторила она снова.
У входа в Мятеже дежурил другой швейцар, но он, казалось, узнал Дебору и просто кивнул, открыв для нас дверь. Мы молча зашли в лифт и поднялись на двенадцатый этаж.
Я всю жизнь прожил в Кокосовой Роще, и отлично знал из сентиментальных газетных отчетов, что комната Чацкого была декорирована в Британском Колониальном стиле. Я никогда не понимал, почему, но в гостинице считали, что Колониальный стиль прекрасным подходит, чтобы передать окружение Кокосовой Рощи, хотя, насколько я знаю, здесь никогда не было британской колонии. Так что вся гостиница была выполнена в Британском Колониальном стиле. Но по моему вряд ли дизайнер интерьера или британские колонизаторы когда-либо представляли себе Чацкого, шлепнувшегося на кинг-сайз кровать пентхауса, в который привела меня Дебора.
За прошедший час его волосы не отросли, но он по крайней мере сменил оранжевый рабочий комбинезон на белый махровый халат, и лежал посреди кровати, дрожа и обливаясь потом в компании полупустой бутылки водки Скай. Дебора даже не притормозила у двери. Она направилась прямо к кровати и села около него, держа его единственную руку в своей руке. Любовь среди руин.
“Дебби?” спросил он дрожащим стариковским голосом.
“Я здесь,” ответила она. “Спи.”
“Кажется, что я не настолько хорош, как считал.”
“Спи,” повторила она, держа его за руку и устраиваясь рядом с ним.
Я оставил их вдвоём.
@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]