Предупреждение

Предупреждаю: в седьмой главе "Дорогого друга" присутствует расчлененка и ненормативная лексика (поскольку сестрица Декстера Деб матом не ругается, а разговаривает), а я считаю, что слово fuck и и т.д. в оригинальном тексте нужно переводить адекватно.

Нужна помощь! Кто знает, подскажите, пожалуйста, как расшифровывается аббревиатура HMO? По контексту что-то связанное с медициной и конкретно хирургией.

@темы: Декстер / Dexter, перевод

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 7

РАЗУМЕЕТСЯ ТАК ПРОДОЛЖАТЬСЯ НЕ МОГЛО. МНЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ЗНАТЬ, что такое неестественное состояние должно было уступить дорогу естественному порядку вещей. В конце концов, я жил в городе, в котором хаос был словно солнечный свет, всегда позади следующего облака. Спустя три недели после моего первого тревожного столкновения с Сержантом Доаксом, тучи, наконец развеялись.
Это был миг удачи, не совсем тот рояль в кустах, на который я надеялся, но все равно счастливое совпадение. Я обедал со своей сестрой, Деборой. Простите; я должен был сказать, СЕРЖАНТОМ Деборой. Как и ее отец, Гарри, Деб была полицейским. Благодаря счастливому окончанию недавних событий, она была повышена в должности, сняла костюм проститутки, который она вынуждена была носить, курсируя по уличным закоулкам, и наконец, получила собственный набор сержантских нашивок.
Это должно было сделать ее счастливой. В конце концов, это было то, о чем она мечтала; конец необходимости изображать проститутку. Любая молодая привлекательная женщина-полицейский, рано или поздно обнаружит себя в операции по борьбе с проституцией, а Дебора была очень привлекательна. Но ее соблазнительная фигура и симпатичное личико не приносили моей бедной сестре ничего, кроме смущения. Она очень не любил носить что-либо, что хотя бы намекало на ее привлекательность, и стоять на улице в шортах и топике было для нее явной пыткой. Она рисковала получить постоянные морщины от хмурого взгляда.
Поскольку я - жестокий монстр, и имею тенденцию быть логичным, я полагал, что новое назначение изменит Нашу Леди Бесконечной Раздражительности. Увы, даже ее перевод в убойный отдел оказался не в состоянии озарить улыбкой ее лицо. Где-то по пути она решила, что серьезный офицер правопорядка обязан сохранять выражение лица, похожее на большую подлую рыбу, и она все еще упорно трудилась, чтобы этого достигнуть.
Мы приехали пообедать вместе в ее новом автомобиле; еще одна льгота, которая должна была привнести маленький луч света в ее жизнь. Но не похоже. Я задавался вопросом, следует ли мне волноваться о ней. Я наблюдал за нею, проскальзывая в кабину в Cafe Relampago, нашего любимого кубинского ресторана. Она рассказала о своем переводе с повышением, и сидела напротив меня с хмурым взглядом.
“Хорошо, Сержант Групер,” сказал я, когда мы взяли меню.
“Это забавно, Декстер?”
"Да," сказал я. “Очень забавно. А еще немного грустно. Как и все в жизни. Особенно в твоей жизни, Дебора.”
“Ебать тебя, Чарли,” ответила она. “У меня прекрасная жизнь.” И чтобы доказать это, она заказала medianoche бутерброд, лучший в Майами, и batido de mamey, молочный коктейль, сделанный из уникальных тропических фруктов, на вкус напоминающий комбинацию персика и арбуза.
Моя жизнь каждым мгновением была столь же прекрасна, как и ее, так что я заказал то же самое. Поскольку мы были здесь постоянными клиентами, и приезжали сюда большую часть наших жизней, стареющий небритый официант забрал наши меню с лицом, которое, возможно, было образцом для подражания для Деборы, и потопал прочь к кухне как Годзилла на пути к Токио.
“Все так веселы и счастливы,” сказал я.
“Здесь не Соседство мистера Роджерса, Dex. Это - Майами. Счастливы только плохие парни.” Она смотрела на меня без выражения, прекрасный полицейский взгляд. “Почему ты не смеешься и не поешь?”
“Жестоко, Деб. Очень жестоко. Я был хорошим в течение многих месяцев.”
Она взяла глоток воды. “Угу. И это сводит тебя с ума.”
“Намного хуже,” сказал я с дрожью. “Я думаю, что становлюсь нормальным.”
“Кончай дурачиться,” сказала она.
“Печально, но факт. Я стал домоседом.” Я колебался, затем выболтал это. В конце концов, если мальчик не может поделиться своими проблемами с семьей, кому он может доверять? “Дело в сержанте Доаксе,” сказал я.
Она кивала. “Он действительно крутоват для тебя,” сказала она. “Лучше держись от него подальше.”
“Я бы с радостью,” сказал я. “Но ОН не станет держаться подальше от МЕНЯ.”
Ее полицейский взгляд стал более твердым. “Что ты планируешь с этим делать?”
Я открыл рот, чтобы отрицать все, о чем я думал, но к счастью для моей бессмертной души, прежде, чем я смог солгать, мы были прерваны звуком радио Деб. Она повернула голову, включила радио, и сказала, что уже в пути. “Пошли,” бросила она, достигнув двери. Я кротко проследовал за ней, задержавшись только чтобы оставить немного денег на столе.
К тому времени, когда я вышел из Relampago Дебора уже садилась в машину. Я поспешил и открыл дверь. Она выехала со стоянки прежде, чем я успел сесть. “Ну право, Деб,” сказал я. “Я чуть ботинок не потерял. Что за срочность?”
Дебора нахмурилась, вклинившись в тесный промежуток между машинами, что может позволить себе только водитель Майами. “Не знаю,” сказала она, включая сирену.
Я моргнул и повысил свой голос, чтобы перекрыть шум. “Разве диспетчер тебе не сказал?”
“Ты когда-нибудь слышал заикание диспетчера, Декстер?”
“Ну не, Деб, не слыхал. А он заикался?”
Deb обогнала школьный автобус и гнала по 836. "Да", сказала она. Она жестко подрезала BMW полного зазевавшихся парней. “Я считаю, это - убийство.”
“Ты считаешь,” повторил я.
“Да,” ответила она, а затем сконцентрировалась на вождении, и я от нее отстал. Высокие скорости всегда напоминают мне о собственной смертности, особенно на дорогах Майами. И что касается дела Заикающегося Диспетчера ну, в общем, Нэнси Дрю и я узнаем обо всем достаточно скоро, особенно с такой скоростью, и немного волнения никогда не повредит.
Несколько минут спустя Деб удалось не угробив доставить нас близ Оранж Боул, и мы спустились на второстепенные дороги, сделав несколько быстрых поворотов прежде, чем скользнуть на стоянку у небольшого домика на 4-ой С.З. Улица представляла собой линию одинаковых домов, все маленькие и близко друг к другу, каждый огорожен собственной стеной или заборчиком. Многие из них были ярко окрашены и имели садик.
Две патрульных машины уже стояли перед домом, их сверкая мигалками. Пара одетых в форму полицейских раскатывала желтую ленту вокруг места преступления, и пока мы выходили, я заметил, что третий полицейский сидит на переднем сиденье одного из автомобилей, обхватив голову руками. У входа в дом около пожилой леди стоял четвертый полицейский. Старушка сидела на верхней из двух маленьких ступенек. Она, казалось, чередовала плач с подбрасыванием. Где-то поблизости выла собака, на одной ноте, снова и снова.
Дебора прошла до ближайшей униформы. На лице этого квадратного парня средних лет с темными волосами читалось сожаление, что он не сидит в автомобиле с головой в руках. “Что у нас?” спросила его Деб, показав значок.
Полицейский покачал головой, не смотря на нас и пробормотал, “я не пойду туда снова, нет, даже если это будет стоить мне пенсии.” И он отвернулся, почти идя в сторону патрульной машины, разворачивая желтую ленту как будто она могла защитить его от того, что в доме.
Дебора уставилась на копа, затем взглянула на меня. Если честно, я не смог придумать чтобы сказать действительно полезного или умного, и на мгновение мы замерли, смотря друг на друга. Ветер теребил ленту вокруг места преступления, собака продолжала выть, издавая своего рода фантастический йодль, что не увеличивало мою привязанность к роду собачьих. Дебора покачала головой. “Кто-нибудь должен заткнуть гребаную псину,” сказала она, и нырнув под ленту пошла к дому. Я тоже. После нескольких шагов я понял, что вой собаки становится ближе; он шел из дома, вероятно домашнее животное жертвы. Животные весьма часто ужасно реагируют на смерть владельца.
Мы остановились на ступеньках и Дебора подняла взгляд на полицейского, читая его бейдж. “Коронел. Эта дама - свидетельница?”
Полицейский не смотрел на нас. "Да", сказал он. “Госпожа Медина. Она нас вызвала,” старуха наклонилась и блевала.
Дебора нахмурилась. “Что это с собакой?” спросила она его.
Коронел издал своего рода лающий шум на полпути между смехом и хеканьем, но не ответил, и не смотрел на нас.
Я полагаю, Дебора вышла из себя, в чем трудно ее винить. “Что бля, здесь происходит?” потребовала она.
Коронел повернул голову, чтобы взглянуть на нас. На его лице не было вообще никакого выражения. “Смотрите сами,” сказал он, а затем снова отвернулся. Дебора собиралась что-то сказать, но передумала. Вместо этого она посмотрела на меня и пожала плечами.
“Мы могли взглянуть,” сказал я, в надежде, что я не кажусь слишком нетерпеливым. По правде говоря, я стремился увидеть то, что могло вызвать такую реакцию у полицейских Майами. Сержант Доакс мог очень хорошо препятствовать тому, чтобы я сделал что-нибудь свое, но он не мог помешать мне восхищаться чьим-либо творческим потенциалом. В конце концов, это была моя работа, разве мы не должны наслаждаться своей работой?
Дебора, с другой стороны, проявила нетипичное для себя нежелание. Она оглянулась на патрульную машину, где полицейский все еще сидел неподвижно, уронив голову на руки. Затем она повернулась назад к Коронелу и старой леди, затем на дверь дома. Она сделала глубокий вдох, тяжело вздохнула, и сказала: “Хорошо. Пойдем глянем.” Но она все еще не двигалась, так что я скользнул мимо нее и толкнул открытую дверь.
В гостиной было темно, занавески и ролловер задернуты. Стояло одно мягкое кресло, купленное, похоже на барахолке. На кресле чехол, настолько грязный, что невозможно определить его цвет. Поставленный перед маленьким телевизором на поворачивающемся столике стул. Кроме этого комната была пуста. Дверной проем напротив входной двери отбрасывал квадрат света, казалось, именно там выла собака, так что я направил свои стопы по пути в заднюю часть дома.
Я не нравлюсь животным, что доказывает, что они умнее, чем мы думаем. Они как будто чуют, что я такое, и не одобряют это, зачастую выражая свое мнение очень резким способом. Так что я немного опасался приближаться к уже расстроенной собаке. Но я двинулся в дверной проем, медленно, в надежде взывая: “Хорошая собачка!” Оно звучало не как хорошая собачка; больше похоже было на поврежденного мозгами пит-буля с водобоязнью. Но я всегда пытаюсь держать марку, даже при общении с нашими собачьими друзьями. С добрым и любящим животных выражением на лице я ступил в качнувшуюся дверь, ведущую в кухню.
Когда я коснулся двери, я услышал, мягкий щекочущий шелест от Темного Пассажира и замер. Что? Спросил я, но не услышал ответа. Я прикрыл глаза на секунду, но страница была пуста; никакого секретного сообщения не вспыхнуло на изнанке моих век. Я пожал плечами, толкнул дверь, и ступил в кухню.
Верхняя половина комнаты была окрашена в выцветший, сальный желтый цвет, нижняя половина разлинована старыми сине-белыми плитками в тонкую полоску. В одном углу стоял маленький холодильник и плита на подставке. Пальмовый жук пробежал через плиту и скрылся позади холодильника. Единственное окно комнаты было забито листом фанеры, и комнату освещала единственная тусклая лампочка, висящая на потолке.
Под лампочкой был большой, тяжелый старый стол, с квадратными ножками, облицованный белым кафелем. Большое зеркало висело на стене под углом, позволившим ему отражать то, что бы это ни было, что лежало на столе. И в отражении лежащего посередине стола, был a... гм...
Хорошо. Полагаю, изначально это было человеком, вероятно мужчиной, выходцем из Латинской Америки. Трудный сказать в его текущем состоянии, которое, я признаю, поразило даже меня. Однако, несмотря удивление, я должен восхититься тщательностью работы и опрятностью. Оно могло бы вызвать ревность у хирурга, хотя мало кто из хирургов был бы в состоянии оправдать этот вид работы в ООЗ.
Я никогда не думал, например, о таком образе отрезания губ и век, и хотя я горжусь своей опрятной работой, у меня никогда не получалось сделать это не повредив глаз, которые катались взад и вперед, неспособные закрыться или даже мигнуть, всегда возвращаясь к зеркалу. Только догадка, но я предположил, что веки были удалены последними, намного позже того, как нос и уши были "о так аккуратно" удалены. Я не мог решить, однако, сделано это было до или после рук, ног, гениталий, и т.д. Трудный выбор, но на первый взгляд, все сделано должным образом, кем-то, у кого было много практики. Мы часто говорим об очень опрятной работе тела как о "хирургический". Но это было фактической хирургией. Не пролилось ни капли крови, даже из рта, откуда были удалены язык и губы. Даже зубы; следует восхититься такой удивительной тщательностью. Каждый разрез был профессионально закрыт; белый бандаж был аккуратно прилеплен скотчем к каждому плечу, где когда-то висели руки, и остальная часть порезов была залечена, способом, который Вы могли бы надеяться найти в лучшей из больниц.
Все на теле было срезано, абсолютно все. Ничего не осталось кроме голой невыразительной головы, приложенной к обнаженному телу. Я не мог вообразить, как можно сделать это, не убивая объект, и определенно за гранью моего понимания было зачем кому-то хотеть этого. Это демонстрировало жестокость, которая заставляла задуматься, а правда ли создание вселенной было такой уж хорошей. Простите, если это кажется лицемерным, исходя из головы Смертоносного Декстера, но я отлично знаю кто я есть, и это – ничего подобного. Я делаю то, что Темный Пассажир считает необходимым, применительно к тому, кто этого действительно заслуживает, и это всегда заканчивается смертью — что, я уверен, предмет на столе согласился бы, не такая уж плохая штука.
Но это — чтобы сделать все это так терпеливо и тщательно и оставить живым перед зеркалом... Я чувствовал черное удивление, дрейфующее из глубины меня, как будто впервые мой Темный Пассажир почувствовал себя немного незначительным.
Штука на столе, казалось, не зарегистрировала мое присутствие. Оно просто продолжало издавать этот собачий вой, без остановки, на той же ужасной колеблющейся ноте снова и снова.
Я услышал как Деб пихается позади меня. “Об Иисус,” сказала она. “О, Боже... Что это?”
“Не знаю,” отетил я. “Но по крайней мере это не собака.”

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Еще одна промка

Еще один видео-ролик к третьему сезону - "Сон маньяка"



Скачать ролик (14,2 Мб)

Под катом еще кадры:

@темы: Декстер / Dexter, сериалы, скачать

---

О третьем сезоне Dexter

Смотрим замечательный музыкальный ролик:









Скачать здесь (7,2 Мб)

Музыка из этого ролика (8,1 Мб)

@темы: Декстер / Dexter, сериалы, скачать

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 6

Я ПРОСНУЛСЯ С ГОЛОВНОЙ БОЛЬЮ, ЧУВСТВОМ ОГРОМНОЙ ненависти к себе, и в полной дезориентации. Под моей щекой лежала простыня в розочках. Мои простыни — простыни, на которых я просыпался каждый день в моей постельке, были без розочек и пахли иначе. Матрац казался слишком просторным для моей скромной кровати, и - я был абсолютно уверен, что головная боль тоже мне не принадлежала.
“Доброе утро, красавчик,” произнес голос где-то у моих ног. Я повернул голову и увидел, Риту, стоящую в ногах кровати, смотрящую на меня со счастливой улыбкой.
“Нег,” сказал я голосом, более похожим на кваканье жабы и причинившим мне головную боль. Но очевидно это был забавный вид боли, потому что Ритина улыбка расширилась.
“Как я и думала,” сказала она. “Я принесу тебе аспирин.” Она наклонилась и погладила мою ногу. "Mмм", промурлыкала она, затем повернулась и пошла в ванную.
Я сел. Возможно, это было стратегической ошибкой, поскольку усилило боль. Я закрыл глаза, глубоко дышал, и ждал аспирин.
К этой нормальной жизни нужно немного привыкнуть.

Но оказалось не слишком затруднительно. Я обнаружил, что, если ограничиться одним или двумя бокалом пивом, я могу достаточно расслабиться, чтобы гармонировать с чехлом на кушетке. И так несколько ночей в неделю, с навеки преданным Сержантом Доаксом в зеркале заднего вида, я заезжал к Рите после работы, играл с Коди и Астор, и сидел с Ритой после укладывания детей спать. Около десяти я подходил к двери. Рита, казалось, ожидала поцелуя на прощанье, и я целовал ее при открытой двери, где Доакс мог меня видеть. Я использовал все приемчики из множества виденных кинофильмов, и Рита была счастлива.
Мне действительно нравится рутина, и я подошел к новым привычкам настолько, что и сам почти начал верить в них. Это было настолько скучно, что я уложил свое истинное Я в спяку. Я слышал, как Темной Пассажир мягко похрапывает на заднем сиденье в самом глубоком, самом темном углу Декстерлэнда, это заставило меня впервые в жизни почувствовать себя немного одиноким, и слегка пугало. Но я гнул свою линию, играя в свидания с Ритой, выясняя, как далеко я могу зайти, зная, что Доакс следит за мной и, надеюсь, начинает немного уставать. Я приносил цветы, конфеты, и пиццу. Я все чаще целовал Риту у входа, обрамленную дверным проемом, чтобы дать Доаксу лучший обзор. Знаю, выглядело смешно, но это было мое единственное оружие.
В течение многих дней подряд Доакс оставался со мной. Его появления были непредсказуемы, каждое казалось все более угрожающим. Я никогда не знал заранее, когда или где он может появиться, и это заставляло меня чувствовать, что он всегда рядом. Если я заходил в продуктовый магазин, Доакс выбирал брокколи. Если я ехал на своем велосипеде по Олд Катлер Роад, то где-нибудь по пути я видел темно-бордовый Форд Таурус, стоящий под кроной баньяна. День мог пройти без обнаружения Доакса, но я чувствовал его где-то там, кружащего по ветру и выжидающего, и не смел надеяться, что он сдался; если я не видел его, он был или хорошо спрятан или ждал, пока весна не преподнесет мне очередной сюрприз.
Я был вынужден круглосуточно оставаться в образе Дневного Декстера, как актер, запертый в фильме, зная, что реальный мир совсем рядом, только вне экрана, но столь же недостижимый как луна. И как луна, мысль о Рейкере притягивала меня. Думать о нем, беспечно разгуливающим в тех абсурдных красных ботинках было почти невыносимо.
Конечно я знал, что даже Доакс не может продолжать это вечно. Он, в конце концов, получал щедрую зарплату от народа Майами за полицейскую работу, и время от времени должен ее выполнять. Но Доакс чуял нарастающее внутреннее давление, он знал, что если удержит его достаточно долго, маскировка развалится, ДОЛЖНА развалиться, когда прохладный шепот с заднего сиденья станет непреодолимым.
Таким образом мы были уравновешены на острие ножа, к сожалению, всего лишь метафорическом. Рано или поздно, я должен был стать собой. Ну а пока я продолжал часто видеться с Ритой. Она не могла беречь мою старую свечу, Темного Пассажира, но я действительно нуждался в своей тайной личности. И пока я избегал Доакса, Рита была моим плащем, красным трико, и поясом - почти полный костюм.
Отлично: я сидел на кушетке, с бокалом пива в руке, наблюдая за «Оставшимся в живых» (это телешоу в России называлось «Последний герой») и раздумывая о варианте игры, который никогда не покажут по телевидению. Если добавить Декстера к потерпевшим кораблекрушение и интерпретировать название немного более буквально...
Не все было так мрачно, холодно, и сурово. Несколько раз в неделю, я играл в салки-пряталки с Коди, Астор и прочими соседскими дикарями; что возвращает нас туда, с чего мы начали: Декстер Никчемный, неспособный справиться с нормальной жизнью, зацикленный на стайке детей и равиоли. Вечерами, когда шел дождь, мы садились в доме вокруг обеденного стола, пока Рита суетилась, стирая белье, моя посуду, и вычищая до блеска свое семейное гнездышко.
Есть множество игр, в которые можно играть с двумя детьми такого нежного возраста и поврежденным духом как Коди и Астор; но большинство настольных игр были им неинтересны или непонятны, и слишком многие из карточных игр, как оказалось, требовали беззаботной наивности, которую даже я не мог фальсифицировать убедительно. Наконец мы сошлись на «Виселице»; игре образовательной, творческой, и слегка смертоносной, что сделало счастливыми всех, даже Риту.
Если бы мне сказали до-Доакса, что «Виселица» и Миллер Легкое заменят мне чашку чая, я был бы вынужден признаться, что Декстер был несколько более темным. Но дни летели, я углублялся в поддержание своей маскировки, пока наконец не спросил себя: не слишком ли сильно я наслаждаюсь жизнью господина Городского Домовладельца?
Мне было очень комфортно наблюдать за хищным интересом Коди и Астор, к чему-то столь безобидному как Виселица. Их энтузиазм по поводу повешения маленьких палочных человечков заставил меня чувствовать, что мы все могли бы быть частью одного и того же вида. Я чувствовал определенное родство, поскольку они счастливо убили своих анонимных повешенных людей.
Астор быстро учился рисовать виселицу и линии букв. Она стала, конечно, намного более вербальной. “Семь букв,” говорит она, затем прикусывает верхнюю губу зубами, добавляет, “Подождите. Шесть.” Поскольку Коди и я теряемся в догадках, она атакует и провозглашает, “РУКА! Ха!” Коди уставился на нее без выражения, и затем посмотрел вниз к рассеянно рисуемому повешенному. Когда была его очередь, и мы не нашли ответа, он сказал своим мягким голосом, "Нога", и посмотрел на нас с выражением почти триумфа. Когда слово под виселицей наконец разгадано, они посмотрели на повешенного человека с удовольствием, Коди даже несколько раз сказал, "Мертвец", прежде, чем Астор подпрыгнула вверх - вниз и сказала, “Еще раз, Декстер! Моя очередь!”
Полная идиллия. Наша прекрасная маленькая семья: Рита, дети, и Монстр. Но сколько бы нарисованных человечков мы не казнили, ничто не могло убить мое беспокойство о том, что время утекает, как вода сквозь пальцы, и скоро я стану седовласым старцем, слишком слабым, чтобы поднять разделочный нож, шатающимся под грузом обыденных дней, омраченных древним Сержантом Доаксом и сожалением о пропущенных возможностях.
Пока я не мог придумать выход, я висел в петле так же, как рисованные человечки Коди и Астор. К стыду своему, я должен признать, что почти потерял надежду, чего никогда бы не сделал, если бы помнил одну важную вещь.

Это Майами.

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 5

УВЕРЕН, ИМЕЙ Я ДОСТАТОЧНО ВРЕМЕНИ, я мог бы придумать целый список вещей более неприятных, чем наличие Сержанта Доакса, превратившегося в мою личную тень. Но пока я стоял в своем сверхмодном дождевике и думал об убегающем от меня Рейкере в красных ботинках, я был не в состоянии придумать ничего хуже. Я просто сел в автомобиль, завел двигатель, и поехал сквозь дождь к своей квартире. В обычный день смертоносные замашки других водителей успокоили бы меня, заставили бы чувствовать себя как дома, но следующий за мной темно-бордовый Форд Таурус испортил настроение.
Я знал, что Сержанту Доаксу отлично известно, что это не просто причуда дождливого дня. Если он следил за мной, то он продолжит до тех пор, пока не поймает меня за какой-нибудь шалостью. Или до тех пор, пока он не сможет больше за мной наблюдать. Вполне естественно, я уже придумал несколько интригующих способов удостовериться, что он потерял интерес. Хотя у меня фактически нет совести, у меня очень ясный свод правил на все случаи жизни.
Я знал, что рано или поздно Сержант Доакс сделает что-нибудь, чтобы помешать моему хобби, и я долго и упорно думал о том, что сделаю, когда это произойдет. Лучшее, что я смог придумать, увы, было действовать по обстановке.
“Простите?”: скажете вы, и имеете на это полное право. “Мы что, собираемся проигнорировать очевидный ответ?” В конце концов, Доакс может быть сильным и смертоносным, но и он не в силах противостоять Темному Пассажиру, когда тот садится за руль. Может, только в этот раз...
Нет, мягко сказал тихий голос в моем ухе.
Привет, Гарри. Почему нет? Спросив, я вспомнил время, когда он говорил со мной.
Есть правила, Декстер, сказал Гарри.
Правила, Папа?
Это был мой шестнадцатый день рождения. Я никогда не устраивал больших вечеринок, так как еще не научился быть чудесно очаровательным и дружелюбным, и если я не избегал своих пускающих слюни современников, то они избегали меня. В юности я жил как овчарка среди стада грязных, очень глупых овец. С тех пор я проделал огромную работу. Например, я не то чтобы был далек от других шестнадцатилеток - люди действительно безнадежны! - просто не стремился сблизиться.
Таким образом мой шестнадцатый день рождения был довольно сдержанным. Дорис, моя приёмная мама, недавно умерла от рака. Но моя приёмная сестра, Дебора, испекла мне пирог и Гарри подарил мне новую удочку. Я задул свечи, мы съели пирог, а затем Гарри отвел меня на задний двор нашего скромного дома у Кокосового Рощи. Он сел за стол для пикника из красного дерева, который он построил около кирпичного мангала и жестом пригласил меня присесть.
“Хорошо, Декс,” сказал он. “Шестнадцать. Ты - почти мужчина.”
Я не был уверен, что это должно было означать — я? мужчина? как человек? - и я не знал, какой ответ от меня ожидают. Но я знал, что обычно лучше не делать с Гарри умные замечания, так что просто кивнул. Гарри пронзил меня рентгеном голубых глаз. “Ты девочками интересуешься?”: спросил он меня.
“Гм — в каком смысле?” сказал я.
“Поцелуи. Раздевание. Ты знаешь. Секс.”
Мысли завертелись в моей голове, будто холодной темной ногой пинаясь изнутри черепа. “Не, мм, нет. Я, гм,” ответил я, сладкоречивый даже тогда. “Не то чтобы...”
Гарри кивнул, будто это имело смысл. “И мальчиками тоже нет” сказал он, и я кивнул. Гарри взглянул на стол, потом назад на дом. “Когда мне исполнилось шестнадцать, мой отец отвел меня к шлюхе.” Он покачал головой со слабой улыбкой. “Мне потребовалось десять лет, чтобы пережить это.” Я не смог придумать что мне на это сказать. Идея секса была полностью чужда мне, и подумать о плате за это, особенно за своего ребенка, и что тем ребенком был Гарри – ну в самом деле. Это было слишком. Я уставился на Гарри с чувством, близким к панике, и он улыбнулся.
"Нет," сказал Гарри. “Я не собирался предлагать. Я думаю, тебе больше понравится эта удочка.” Он медленно покачал головой и посмотрел вниз по улице. “Или нож для мяса.”
"Да," сказал я, пытаясь казаться не слишком нетерпеливым.
"Нет," снова ответил он, “мы оба знаем, чего ты хочешь. Но ты не готов.”
С тех пор как Гарри объяснил мне, кто я есть, в незабываемой загородной поездке несколько лет назад, мы работали над моей подготовкой. Делая меня, по словам Гарри, приспособленным. Как упрямый молодой искусственный человек я стремился начать свою счастливую карьеру, но Гарри сдерживал меня, потому что Гарри всегда знал.
“Я могу быть осторожным,” говорил я.
“Но не идеально,” отвечал он. “Есть правила, Декстер. Должны быть. Они - то, что отличает тебя от других.”
“Измельчить,” сказал я. “убирать за собой, не рисковать, гм...”
Гарри покачал головой. “Самое важное. Прежде, чем ты начнешь, ты должен убедиться, что человек действительно этого заслуживает. Не могу сказать тебе, сколько раз я знал, что кто-то виновен, но должен был отпустить его. Видеть, как ублюдок смотрит на тебя и ухмыляется, и он знает, что ты знаешь, но приходится открыть ему дверь и позволить уйти —” Он сжал челюсть и впечатал кулаком по столу. “Тебе не придется. НО... Ты должен быть уверен. Абсолютно уверен, Декстер. И даже если ты абсолютно уверен —” Он воздел руку передо мной. “Найди доказательство. Его не придется нести в суд, слава Богу.” Он горько хохотнул. “Тебе вообще не придется никому его предъявлять. Но тебе нужно доказательство, Декстер. Это - самое важное.” Он врезал по столу коленом. “У тебя должно быть доказательство. И даже тогда —”
Он остановился, нетипичная пауза для Гарри, и я ждал, зная, что он собирается с духом, чтобы сказать. “Иногда даже в этом случае ты позволишь им уйти. Независимо от того, насколько они этого заслуживают. Если они слишком... заметные, например. Если это привлечет слишком много внимания, позволь им уйти.”
____
Ну, вот и оно. Как всегда, у Гарри был ответ для меня. Всякий раз, когда я неуверен, я слушаю шепот Гарри в своем ухе. Я был уверен, но у меня не было никаких доказательств, что Доакс был чем-то кроме очень сердитого и подозрительного полицейского, а расчленение полицейского это такой поступок, который возмутит весь город. После недавнего несвоевременного ухода Детектива ЛаГуэрты полицейская иерархия почти наверняка чувствительно среагировала бы на второго полицейского, умершего тем же образом.
Каким бы необходимым это не казалось, Доакс был для меня недосягаем. Я мог смотреть в окно на темно-бордовый Таурус, вынюхивающий под деревом, но я не мог сделать с этим ничего, кроме пожелания ему несчастного случая, например, упавшего на голову рояля. Печально, но мне оставалось надеяться на удачу.
Но бедному Разочарованному Декстеру сегодня не везет, в районе Майами в последнее время наблюдается трагическая нехватка падающих пианино. И вот я в расстройстве мерял шагами пол своей лачуги, и каждый раз небрежно поглядывая из окна, видел Таурус, оставленный через дорогу. Воспоминание о том, что я так счастливо планировал всего час назад билось в моей голове. Может Декстеру выйти и поиграть? Увы, нет, дорогой Темный Пассажир. Декстер взял перерыв.
Была, однако, одна конструктивная вещь, которую я мог сделать, даже запертый в своей квартире. Я достал из кармана и разгладил смятый листок бумаги из лодки МакГрегора, оставивший липкий след на моих пальцах от дряни на обратной стороне клейкой ленты, к которой прилепилась бумажка. "Рейкер", и номер телефона. Более чем достаточно, чтобы скормить одному из справочников, к которым я имел доступ на своем компьютере, и всего через несколько минут я так и поступил.
Номер принадлежал сотовому телефону, который был зарегистрирован на г. Стива Рейкера, проживающего по Авеню Тайгертейл в Кокосовой Роще. Перекрестный поиск показал, что г. Рейкер был профессиональным фотографом. Конечно, это может быть совпадением. Я уверен, что в мире есть множество людей по имени Рейкер, которые занимаются фотографией. Я посмотрел в Желтых страницах и нашел специализацию этого конкретного Рейкера. У него было объявление на четверть страницы, которое гласило, “Запомните Их Такими, Как Сейчас.”
Рейкер специализировался на снимках детей.
Теорию совпадения, пожалуй, можно отставить.
Темный Пассажир тихонько хихикал в предвкушении, а я подумывал съездить по быстрому взглянуть на Тайгертейл. Фактически, было не слишком далеко. Я мог поехать сейчас, и —
И позволить Сержанту Доаксу продолжить играть в Булавку на Хвосте Декстера. Блестящая идея, кореш. Это сэкономит Доаксу много скучной следственной работы, когда Рейкер, наконец, однажды исчезнет. Он сможет избежать всей этой унылой рутины и просто приехать арестовать меня.
Таким образом, когда Рейкер должен исчезнуть? Иметь стоящую цель в поле зрения, и все же сдерживаться, ужасно расстраивало. Но несколько часов спустя Доакс все еще был припаркован на другой стороне улицы, и я все еще был здесь. Что же делать? Положительный момент: очевидно, Доакс видел недостаточно, чтобы предпринять что-либо кроме слежки за мной. Но впереди огромного списка минусов то, что если он продолжит следить за мной, я буду вынужден остаться в образе кроткой лабораторной крысы, тщательно избегая чего-либо более смертельного чем час пик на Скоростной автомагистрали Пальметто. Так не пойдет. Я чувствовал определенное давление, не только от Пассажира, но и от часов. Прежде, чем пройдет слишком много времени, я должен найти доказательства, что Рейкер был тем фотографом, который делал снимки МакГрегора, и если найду, поиметь с ним острый и резкий разговор. Если он поймет, что МакГрегор умер, то наиболее вероятно сбежит за холмы. И если мои сослуживцы в полицейском штабе сложат два и два, Торопыге Декстеру станет очень не комфортно.
Но Доакс очевидно обосновался для длинного ожидания, и в настоящее время я ничего не мог поделать. Я был ужасно расстроен, думая о Рейкере, бродящем вокруг вместо того, чтобы быть упакованным в липкую ленту. Homicidus interruptus. Темного Пассажир издал мягкий стон и скрежетание умственных зубов, я знал, что он чувствует, но ничего не мог поделать, кроме расхаживания взад и вперед. И даже это было не слишком полезно: если я продолжу, то протопчу ковер до дыр, и уже не смогу вернуть страховой взнос по квартире.
Мой инстинкт требовал сделать что-нибудь, чтобы сбросить Доакса со следа — но он не был обычной ищейкой. Я смог придумать только одну вещь, которая могла бы вынуть аромат из его дрожащих от нетерпения ноздрей. Может быть у меня получится сыграть в игру ожидания, быть неуклонно нормальным так долго, что он вынужден будет бросить это и возвратиться к реальной работе по ловле всех действительно ужасных жителей задворков нашего справедливого города. Почему-то им должны сходить с рук парковка вторым рядом, замусоривание, и угроза голосовать за Демократов на следующих выборах. Как он может напрасно тратить время на старого доброго Декстера и его безобидное хобби?
Хорошо: я буду офигенно обыкновенным, пока это не навязнет у него в зубах. Могут потребоваться недели, а не дни, но я сделаю это. Я буду жить синтетической жизнью, которую создал, чтобы казаться человеком. И так как людьми обычно управляет секс, я начну с посещения своей подруги Риты.
Странное слово - "подруга", особенно для взрослых людей. И практически еще более странное понятие. Вообще говоря, применительно к взрослым это описание женщины, не девочки, которая желает обеспечить секс, а не дружбу. Фактически, из того, что я наблюдал, некоторые могут активно не любить подругу, хотя конечно истинная ненависть сохранена для брака. Я пока был неспособен определить то, что женщины ожидают взамен от друга, но очевидно у меня было то, в чем заинтересована Рита. Это разумеется не был секс, который для меня представляет не больший интерес, чем вычисление дефицита внешней торговли.
К счастью, Рита также была по большей части не заинтересована сексом. Она была продуктом пагубного раннего брака с человеком, идея которого о хорошего времяпровождении заключалась в курении крэка и её избиении. Позже он инфицировал её несколькими интригующими болезнями. Но когда он избил детей однажды ночью, изумительная Ритина лояльность в стиле кантри лопнула, и она выбросила свинью из своей жизни, к счастью, в тюрьму.
В результате всей этой суеты она искала джентльмена, который мог бы заинтересоваться товарищескими отношениями и беседой, кого-то, кто не должен был потворствовать грубым позывам основного инстинкта. Другими словами, мужчину, который оценил бы ее по ее прекрасным душевным качествам, а не ее готовности баловаться голой акробатикой. Вуаля: Декстер. В течение почти двух лет она была моей идеальной маскировкой, ключевым компонентом образа Декстера для всего мира. Взамен я не бил ее, ничем ее не заразил, не утолял с ней животную страсть, и она похоже, наслаждалась моей компанией.
И в качестве бонуса, я полюбил ее детей, Астор и Коди. Странно для меня, но тем не менее правда, уверяю Вас. Если бы все остальные люди в мире загадочно исчезли, меня раздражало бы только то, что некому было бы приготовить мне пончик. Но дети мне интересны и, фактически, они мне нравятся. Оба ребенка Риты, как и я, прошли через травмирующее раннее детство, и я чувствовал к ним особое расположение, интерес, который пошел вне поддержания моей маскировки.
Кроме бонуса в виде ее детей, сама Рита была весьма презентабельна. У нее были короткие светлые волосы, аккуратное спортивное тело, и она редко говорила очевидные глупости. Я мог пойти с ней на публику и знать, что мы выглядим как соответственно подобранная человеческая пара, что тоже значит немало. Люди считали нас привлекательной парой, что бы это не значило. Полагаю, Рита считала меня так или иначе привлекательным, хотя ее послужной список с мужчинами делал это не слишком лестным. Однако, всегда хорошо иметь поблизости кого то, кто думает, что я замечательный. Это подтверждает мое низкое мнение относительно людей в целом.
Я посмотрел на настольные часы. Пять тридцать два: в течение следующих пятнадцати минут Рита отправится домой со своей работы в Агентстве Фэйрчалд, где она делала кое-какие очень сложные манипуляции с вовлечением процентных ставок. К тому времени, как я доберусь до ее дома, она должна быть там.
С веселой синтетической улыбкой я подошел к двери, помахал Доаксу, и поехал к скромному Ритиному дому в Южном Майами. Траффик был не слишком забит, в смысле, никаких несчастных случаев со смертельным исходом или перестрелок, и менее чем через двадцать минут я остановил свой автомобиль перед бунгало Риты. Сержант Доакс проехал мимо до конца улицы и, пока я стучал в дверь, устроился через дорогу.
Дверь распахнулась, и Рита всмотрелась в меня. “О!” сказала она. "Декстер".
“Во плоти,” ответил я. “Я был поблизости и подумал, что ты уже дома.”
“Ну, ээ" - я уже вошел в дверь. “у меня тут не прибрано. Ммм… заходи. Хочешь пива?”
Пиво; что за мысль. Это удивительно нормально, такое идеальное посещение-девушки-после-работы даже Доакса должно впечатлить. Это было то, что надо. “С удовольствием” ответил я, и последовал за ней в уютную прохладу гостиной.
“Присаживайся,” сказала она. “Я только немного освежусь.” Она улыбнулась мне. “Дети в позади дома, но я уверена, они облепят всего тебя, когда узнают, что ты здесь.” И она упорхнула в холл, возвращаясь мгновение спустя с банкой пива. “Я скоро вернусь” сказала Рита, и ушла в свою спальне в задней части дома.
Я сидел на диване и смотрел на пиво в своей руке. Я обычно не пью, пьянство не подходящая привычка для хищников. Спиртное замедляет рефлексы, гасит восприятие, и заставляет заботиться о себе спустя рукава, что по мне даже звучит нехорошо. Но сейчас я был демоном на каникулах, пытающимся окончательным жертвоприношением избавиться от своих сил и стать человеком — и пиво было реквизитом для роли Зануды Декстера.
Я сделал глоток. Вкус был горьким и тонким, таким же, как я становлюсь, когда слишком долго вынужден держать Темного Пассажира пристегнутым ремнем безопасности. Однако, полагаю для пива это благоприобретенный вкус. Я глотнул еще. Я почувствовал, как пиво булькнув, с плеском провалилось в мой животе, и вспомнил, что за всем волнением и расстройством дня забыл пообедать. Но что за черт, — это было всего лишь светлое пиво; или как гордо объявлено на банке: ЛЕГКОЕ ПИВО. Я полагаю, мы должны быть очень благодарны, что они не додумались о более симпатичном способе написания пива.
Я сделал большой глоток. Не так уж и плохо, когда привыкнешь. Ей-богу, это действительно расслабляло. Я, во всяком случае, чувствовал себя лучше с каждым большим глотком. Новый освежающий глоток – не помню, чтобы пиво было таким полезным, когда я пробовал его в колледже. Конечно, я был тогда юнцом, а не трудолюбивым зрелым мужчиной, как теперь. Я наклонил банку, но ничто не вытекло.
Хорошо так или иначе емкость опустела. И я все еще хотел пить. Смирюсь ли я с этой неприятной ситуацией? Ну нет. Абсолютно недопустимо. Не собираюсь я это терпеть. Я встал и в неторопливой упорной манере проследовал на кухню. В холодильнике было еще несколько банок светлого пива, и я забрал их на кушетку.
Я сел. Открыл пиво. Сделал глоток. Намного лучше. Будь он проклят, этот Доакс. Возможно я должен угостить его пивом. Это могло бы успокоить его, заставить его расслабиться и прекратить все это. В конце концов, мы ведь на одной стороне, не так ли?
Я пил. Рита вернулась в хлопковых шортах и белом топе с крошечным кусочком атласа в вырезе. Должен признать, смотрелась она миленько. Я выбрал отличное прикрытие. "Ну", сказала она, скользнув на кушетку рядом со мной, “я всегда рада видеть тебя.”
“Определенно” ответил я.
Она склонила голову набок. “Трудный день на работе?”
“Ужасный день,” я сделал глоток. “Пришлось позволить плохому парню уйти. Очень плохому парню.”
“О.” Она хмурилась. “А почему — в смысле, ты не мог просто...”
“Я хотел,” сказал я. “Но не смог.” Я поднял банкой пива в ее сторону. "Политика". И сделал глоток.
Рита покачала головой. “Я все еще не могу привыкнуть к идее, - в смысле, со стороны это кажется настолько черствым. Вы находите плохого парня, вы арестуете его. Но политика? Я имею в виду, с — что он сделал?”
“Он помог убить нескольких детей,” сказал я.
"О," она выглядела потрясенной. “Боже мой, должно быть что-то, что ты можешь сделать.”
Я улыбнулся ей. Резиновой улыбкой, она сразу же это поняла. Что за женщина. Разве я не говорил, что мне повезло с выбором? “Прямо в яблочко,” сказал я, и взял ее за руку. “Есть кое-что, что я могу сделать. И даже очень хорошо.” Я ласкал ее руку, немного пролив пива. “Я знал, что ты поймешь.”
Она выглядела смущенной. “О… И что – то есть — Что ты сделаешь?”
Я сделал глоток. Почему бы не сказать ей? Похоже, у нее уже есть идеи. Почему нет? Я открыл свой рот, но прежде, чем я мог прошептать хотя бы слово о Темном Пассажире и моем безобидном хобби, Коди и Астор примчались в комнату, замерли, увидев меня, переводя взгляд с меня на их мать.
“Привет Декстер,” поздоровалась Астор. Она подтолкнула брата.
“Привет,” мягко сказал он. Он не очень много говорил. Фактически, он по большей части вообще не разговарилал. Бедный ребенок. Кутерьма с его отцом действительно привела его в замешательство “Ты пьяный?” спросил он меня. Для него это была целая речь.
“Коди!” воскликнула Рита. Я храбро отклонил ее помощь и приблизился к нему.
“Пьяный? Я?”
Он кивнул. "Да".
“Конечно не,” ответил я твердо, одарив его своим самым лучшим хмурым взглядом. “Возможно немного подвыпивший, но это не то же самое.”
"О," сказал он , а его сестра кивнула, “Ты останешься на обед?”
“О, вероятно мне следует уйти,” сказал я, но Рита положила мне руку на плечо.
“В таком состоянии ты никуда не поедешь,” заявила она.
“В каком состоянии?”
“Подвыпивший,” сказал Коди.
“Я не подвыпивший,” сказал я.
“Ты говорил, что подвыпивший,” сказал Коди. Я не помнил, когда последний раз я слышал, чтобы он поместил четыре слова в ряд как сейчас, и очень гордился им.
“Говорил,” добавила Астор. “Ты сказал, что не пьяный, только немного подвыпивший.”
“Я сказал это?” Они оба кивали. “О. Тогда …”
“Хорошо,” вмешалась Рита, “думаю, ты остаешься на обед.”
Ну что ж. Полагаю, я так и поступил. Я довольно уверен в этом. Я знаю, что в какой-то момент я подошел к холодильнику за светлым пивом и обнаружил, что оно все кончилось. И некоторое время спустя я снова сидел на кушетке. Работал телевизор, и я пытался разобрать то, что говорили актеры, и почему невидимая толпа думала, что это самый веселый диалог на все времена.
Рита скользнула на кушетку рядом со мной. “Дети уже в кроватках,” сказала она. “Как ты себя чувствуешь?”
“Я чувствую себя замечательно,” сказал я. “Вот только бы понять, что здесь смешного.”
Рита положила руку на моем плече. “Это действительно беспокоит тебя? Позволить плохому парню уйти. Дети...” Она придвинулась поближе и обвила меня рукой, склонив голову мне на плечо. “Ты такой хороший человек, Декстер.”
“Вовсе нет,” ответил я, удивляясь, почему она говорит обо мне нечто подобное
Рита села прямо и посмотрела мне в левый глаз, потом в правый и обратно. “Но ты такой, и ты ЗНАЕШЬ о этом.” Она улыбнулась и устроилась на моем плече. “Я думаю, что это... хорошо, что ты приехал ко мне. Когда тебе плохо.”
Я начал говорить ей, что она совершенно неправа, но мне вдруг пришло в голову: я приехал сюда, когда плохо себя чувствовал. Правда, единственно, чтобы заставить Доакса уйти, после ужасного расстройства от срыва моего свидания с Рейкером. Но в конце концов, это оказалось хорошей идеей не так ли? Старая добрая Рита. Она была теплой, и хорошо пахла. “ Старая добрая Рита,” сказал я. Я притянул ее к себе и прижался щекой к ее макушке
Мы сидели так в течение нескольких минут, а затем Рита встала на ноги и потянула меня за собой. “Идем,” сказала она. “Отведем тебя в кроватку.”
Что мы и сделали, и когда я плюхнулся под одеяло, и она улеглась около меня, она была такой милой, такой теплой и уютной и так приятно пахла, что —
Отлично. Пиво и впрямь - удивительный напиток, не правда ли?

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 4

ОБЫЧНО Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ПРИЯТНО РАССЛАБЛЕННЫМ В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ дней после одной из своих Ночей, но уже следующим утром после поспешного ухода МакГрегора я все еще дрожал от нетерпения. Я ужасно хотел найти фотографа в красных ковбойских ботинках и зачистить его. Я - опрятный монстр, и мне действительно нравится заканчивать, что бы я не начал, и знание того, что кто-то там ходит вокруг в этих смешных ботинках, с камерой, которая видела слишком много, подталкивало меня устремиться по следу и завершить мой проект из двух частей.
Возможно я слишком поспешил с МакГрегором; я должен был дать ему немного больше времени и поддержки, и он сказал бы мне все. Но казалось, что кое что я мог бы легко найти и сам - когда Темный Пассажир рулит, я весьма уверен, что могу сделать всё что угодно. Пока что я не ошибался, но в этот раз я оказался в чем-то вроде неуклюжего пятна, и теперь должен был найти мистера Ботинки самостоятельно.
Я знал из своего прежнего расследования, что у МакГрегора не было общественной жизни вне его случайных вечерних круизов. Он принадлежал к паре деловых организаций, что вполне ожидаемо для риэлтера, но я не обнаружил там никого, похожего на его приятеля. Я также знал, что у него не было криминальной истории, так что не было файла, который можно было бы вытянуть и поискать известных партнеров. Протоколы суда на его разводе просто упоминали “неразрешимые противоречия”, предоставляя остальное воображению.
Тут я застрял; МакГрегор был классической одиночкой, и за всё моё осторожное исследование я не видел ни единого знака, что у него были друзья, компаньоны, свидания, помощники, или близкие друзья. Ни ночей покера с мальчиками - никаких мальчиков вообще, за исключением молодых. Ни церковной общины, ни Лосей, ни соседского бара, ни еженедельного танцующего квадрат общества — которое могло бы объяснить ботинки - ничего, кроме фотографий с теми глупыми резкими красными торчащими носками сапог.
Так, кто такой Ковбой Боб, и как мне его найти?
Было только одно место, куда я мог пойти в поисках ответа, и это нужно было сделать поскорее, прежде чем кто-нибудь заметит отсутствие МакГрегора. Я услышал далекий раскат грома, и с удивлением взглянул на настенные часы. Было 2:15, время ежедневного полуденного шторма. Я хандрил в течение всего обеда, очень на меня не похоже.
Однако, шторм снова дает мне небольшое прикрытие, а по пути назад я могу остановиться что-нибудь съесть. С такими аккуратно и приятными планами на ближайшее будущее, я направился на парковку, сел в машину, и поехал на юг.
К тому времени, когда я добрался до бухты Матесон, начался дождь, так что я снова надел свой желтый дождевик и потрусил к лодке МакГрегора.
Я снова с легкостью отпер замок и проскользнул в каюту. Во время моего первого посещения лодки я искал признаки того, что МакГрегор был педофилом. Теперь я пытался найти нечто более тонкое, что-то, что подсказало бы мне имя МакГрегорова друга-фотолюбителя.
Нужно было откуда-то начать, так что я спустился в каюту. Я открыл ящик с двойным дном и снова просмотрел фотографии. На сей раз я проверял как лицевую, так и обратную сторону снимков. Цифровая фотография сделала выслеживание более трудоемким: никаких пометок на фото, никаких пустых конвертов из проявки прослеживаемыми серийными номерами. Любой мог просто загрузить картинки на жесткий диск и распечатать их, даже кто-то с таким отвратительным вкусом в обуви. Казалось несправедливым: разве компьютеры не должны облегчать жизнь?
Я закрыл ящик и перерыл остальную часть помещения, но не нашел ничего, чего бы не видел прежде. Несколько обескураженный, я вернулся наверх в кабину управления. Там было несколько ящиков, я просмотрел и их. Видеокассеты, фигурки супергероев, скотч— все эти вещи я уже видел, и ни одна из них ни о чем мне не говорила. Я вытащил рулон липкой ленты, думая, возможно, что это пустая трата времени. Праздно перевернул нижний ролик.
И там было это.
Действительно, лучше быть везучим, чем добрым. Я вряд ли нашел бы что-нибудь столь же полезное и за миллион лет. На основании рулона был прилеплен маленький обрывок бумаги, с надписью «Рейкер» и номером телефона.
Конечно, не было никаких гарантий, что Рейкер был Красным Рейнджером, или хотя бы человеком. Это могло быть имя лодочного подрядчика. Но в любом случае, это было гораздо больше того, что я имел в начале, и мне нужно было убираться с лодки прежде, чем закончится гроза. Я положил бумажку в карман, застегнул дождевик, и выполз из лодки на пешеходную дорожку.
Возможно я чувствовал себя таким счастливо расслабленным от последствий моего вечера с МакГрегором, но я напевал 1000 Самолетов на Крыше Филипа Гласа, пока ехал домой. Ключ к счастливой жизни иметь цель и повод для гордости, и в тот момент у меня было и то и другое. Хорошо быть мной!
Хорошее настроение продлилось до кольцевой транспортной развязки, где Олд Катлер Роад пересекается с ЛеДжун, а затем взгляд в зеркало заднего обзора заморозил музыку на моих устах.
Позади меня, фактически упираясь в задний бампер ехал Форд Таурус. Очень похожий на один из автомобилей, в больших количествах закупленных Полицией Майами для использования персонала в штатском.
Это никак не могло быть хорошим знаком. У патрульной машины не было ни одной реальной причины следовать за мной, но похоже, кто-то в автомобиле поставил перед собой цель дать мне понять о слежке. Если так, это отлично сработало. Я не видел водителя сквозь сияние ветрового стекла, но внезапно мне показалось очень важным узнать кто за рулем, как долго он следил за мной, и сколько успел увидеть.
Я свернул и припарковался в небольшом переулке, Форд встал позади меня. Некоторое время ничего не происходило; мы оба сидели в машинах, выжидая. Меня собираются арестовать? Если кто-то следил за мной от пристани, это может плохо кончиться для Торопыги Декстера. Рано или поздно, отсутствие МакГрегора будет замечено, и даже самое обычное исследование укажет на его лодку. Кто-нибудь пойдет взглянуть на неё, и тот факт, что Декстер был там в середине дня, покажется ему весьма примечательным.
Полицейскую работу делают успешной мелочи вроде этой. Полицейские ищут эти забавные совпадения, и когда они их находят, то становятся очень серьезными с человеком, который совершенно случайно оказался в слишком многих интересных местах. Даже если у этого человека есть полицейское удостоверение личности и удивительно очаровательная фальшивая улыбка.
Итак, мне ничего не остается, кроме как блефовать: узнать, кто следил за мной и почему, и затем убедить их, что это был глупый способ напрасно потратить время. Я надел свое самое лучшее Официальное Приветливое лицо, вышел из автомобиля, и подошел к Тельцу. Окно опустилось, и вечно сердитый Сержант Доакс уставился на меня, словно идол злобного божка, вырезанный из куска черного дерева.
“Почему ты в последнее время уходишь с работы посреди дня?” спросил он у меня. Его невыразительный голос все равно создавал впечатление, что все, что бы я не сказал - ложь, и он хотел бы уязвить меня этим.
“Сержант Доакс!” бодро сказал я. “Какое удивительное совпадение. Что вы здесь делаете?”
“У тебя есть что-то более важное, чем работа?”. Он казался абсолютно незаинтересованным поддержанием любого вида беседы, так что я просто пожал плечами. Когда сталкиваешься с людьми, которые очень ограничили навыки общения и не испытывают желания их культивировать, легче всего просто подстроиться.
“У меня, гм… были личные дела” сказал я. Согласен, слабое оправдание, но Доакс показал расстраивающую привычку к выяснению большинства щекотливых вопросов, и с такой приглушенной злобой, что мне было достаточно трудно не заикаться, не говоря уж о том, чтобы придумать что-нибудь умное.
Он смотрел на меня в течение нескольких бесконечных секунд, взглядом, которым голодный пит-буль смотрит на сырое мясо. “Личные дела,” сказал он не мигая. Выглядело еще более глупо, когда он повторил это.
“Правильно,” сказал я.
“Ваш дантист находится во Фронтонах,” сказал он.
“Ну…
“Ваш доктор, также, на Аламеде. Нет адвоката, сестра все еще на работе,” сказал он. “Какие личные дела я не учел?”
“Фактически, гм, я, "я" ” сказал я, и был поражен услышав свое заикание, но не смог издать больше ни звука, а Доакс пялился на меня так, словно попросил пробежаться, чтобы попрактиковаться в стрельбе по движущей мишени.
“Забавно,” сказал он наконец, “ у меня здесь тоже личные дела.”
“Правда?” Сказал я, радуясь, что мой рот еще способен к формированию человеческой речи. “И что же это за дела, Сержант?”
Впервые я увидел, как он улыбается, и должен сказать, я предпочел бы, чтобы он просто выпрыгнул из автомобиля и укусил меня. “Я наблюдаю за ТОБОЙ,” сказал он. Он дал мне мгновение восхититься сиянием своих зубов, затем поднял окно, и исчез позади тонированного стекла как Чеширский кот.

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 3

ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ РУТИННОГО РАСПИСАНИЯ – вообще плохая идея, особенно если ты - смертоносный педофил, который привлек внимание Мстителя Декстера. К счастью для меня, никто не преподал МакГрегору этот важный жизненный урок, поэтому я легко застал его уезжающим, как обычно в 18:30 из офиса. Он вышел через черный ход, запер его, и сел в свой большой Форд SUV; отличная машина, для того, чтобы показывать людям дома, или отвозить связанных маленьких мальчиков в док. Он влился в уличное движение, и я проследил за ним до его скромного блочного дома Ю.З. 80-ой улице.
У дома движение стихло. Я свернул в маленький переулок на пол-блока дальше и скромно припарковался в месте с хорошим обзором. Высокая, толстая изгородь, пересекающая дальнюю сторону владений МакГрегора, скрывала от соседей его двор. Я сидел в машине и притворялся, что смотрю на карту около десяти минут, чтобы подтвердить схему и убедиться, что он не уйдет куда-нибудь. Когда он вышел из дома и начал возиться во дворе, одетый в изношенные мадрасские шорты без рубашки, я знал, как я сделаю это. Я отправился домой, чтобы приготовиться.
Несмотря на то, что обычно у меня хороший здоровый аппетит, перед одним из моих небольших приключений мне кусок в горло не лезет. Моя внутренняя дрожь сочетается с нарастающим предвкушением, луна в моих венах бормочет всё громче и громче, и мысли о еде начинают казаться слишком обыденными.
И так, вместо того, чтобы наслаждаться неторопливым высокопротеиновым обедом, я шагал по своей квартире, жаждущий начать, но еще достаточно спокойный для ожидания, позволяя Декстеру Повседневнему тихонько растворяться на заднем плане и чувствуя опьяняющую волну энергии, пока Темный Пассажир не торопясь принимал руль и проверял педали управления. Меня всегда охватывают волнующие ощущения, когда я проскальзываю на заднее сиденье и позволяю Пассажиру вести. Тени заостряются по краям, а темнота выцветает до живых сумерек, в которых зрение обретает намного более острый фокус. Тихие звуки становятся громкими и отчетливыми, кожу покалывает, дыхание с ревом вырывается из груди, и даже воздух расцветает ароматами, ничем не примечательными в скучный нормальный день. Я никогда не был более живым чем тогда, когда рулил Темный Пассажир.
Я сел в мягкое кресло, и сдерживался, чувствуя, как Потребность окружает меня, оставляя позади прилив готовности. Каждое вдох ощущался словно взрыв холодного воздуха, несущегося в меня, делающего меня все больше и ярче, пока я не стал похож на огромный неукротимый стальной маяк, готовой прорезать своим лучом сквозь пока-темный город. А затем мой стул стал маленькой глупой вещичкой, убежищем для мышонка, и только ночь была достаточно велика.
И было время.
Мы вошли в яркую ночь, лунный свет молотом долбил в моей голове, дыхание ночного Майами запахом мертвых роз овевало мою кожу, и вот почти сразу я оказался там, в тени, отброшенной МакГрегоровой изгородью, наблюдая и ожидая и прислушиваясь, пока что, к предостережению, которое вилось вокруг моего запястья и шептало терпение. Мысль: жаль, что он не видит нечто, столь ярко сияющее, как я, придала мне новую волну силы. Я надел свою белую шелковую маску, и приготовился начать.
Медленно, незримо, я двинулся из темноты изгороди и положил пластмассовое детское фортепьяно под его окно, замаскировав его под кустом гладиолуса. Яркое, красное с синим, длиной меньше фута и всего с восемью клавишами, оно будет повторять одни и те же четыре мелодии до тех пор, пока не сдохнет батарейка. Я включил его и отступил на свое место в изгороди.
Прозвучала "Джингл Беллз", затем “У старого МакДональда была ферма.” По некоторым причинам, в каждой песне отсутствовала ключевая фраза, зато “Лондонский Мост” был сыгран тем же самым бодро сумасшедшим тоном.
Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого, но вероятно имело дополнительный эффект на кого-то вроде МакГрегора, который жил для детей. Во всяком случае, я на это надеялся. Я преднамеренно выбрал детское фортепьяно, чтобы выманить его из дома, и я искренне надеялся, фактически, что он подумает, что разоблачен — и что игрушка прибыла из Ада, чтобы наказать его. В конце концов, почему бы мне не получить удовольствие от того, что я делаю?
Кажется, сработало. Мы были всего на третьем повторе “Лондонского Моста”, когда он в панике выскочил из дома. Он на мгновение замер, озираясь; его редеющие рыжие волосы словно разметало бурей, бледный живот свисал с пояса темных пижамных штанов. По мне он не выглядел ужасно опасным, но я, конечно же, не пятилетний мальчик.
После того, как он постоял с открытым ртом, поцарапал себя, и изобразил модель для статуи греческого бога Глупости, МакГрегор определил местонахождение источника звука — опять "Джингл Беллз". Он шагнул и нагнулся, чтобы поднять игрушку, и не успел удивиться прежде, чем петля из рыболовной "гарантированно-выдерживает-вес-в-пятьдесят-фунтов" лески затянулась вокруг его горла. Он выпрямился и собрался было посопротивляться. Я затянул потуже, и он передумал.
“Прекрати бороться,” сказали мы нашим холодным командным Пассажирским голосом. “Проживешь подольше.” И он услышал свое будущее в этих словах и решил что мог бы его изменить, так что я затянул петлю и держал ее до тех пор, пока его лицо не потемнело, и он упал на колени.
Непосредственно перед тем, как он потерял сознание, я ослабил давление. “Делай, что я тебе говорю,” сказали мы. Он не ответил, только сделал несколько глубоких болезненных вдохов, пока я выстраивал линию контакта. “Понял?” сказали мы, и он кивнул, так что я позволил ему дышать.
Он не пытался больше сопротивляться, пока я тащил его в дом за ключами от его автомобиля и затем отступал в его большой SUV. Я сел позади него, держа леску очень напряженной и позволяя ему дышать только чтобы остаться пока в живых.
“Заводи машину,” сказали мы ему, и он замер.
“Что Вы хотите?” он сказал хриплым, как свежий гравий голосом.
“Все,” сказали мы. “ Заводи машину.”
“У меня есть деньги,” сказал он.
Я туго затянул леску. “Купи мне маленького мальчика,” сказали мы. Я держал её затянутой несколько секунд, слишком туго, чтобы он мог дышать и достаточно долго, чтобы дать ему понять, что мы здесь главные, мы знаем, что он сделал, и мы позволим ему дышать только пока захотим, так что когда я вновь ослабил леску, ему нечего было сказать.
Он ехал, как мы ему сказали, вниз по Ю.З. 80-ой улице к Олд Катлер Роад и затем на юг. Движения на дороге почти небыло, не в это время ночи, и мы свернули к новостройке, которая росла на дальней стороне Ручья Грубияна. Строительство приостановлено из-за того, что владельца посадили за отмывание денег, так что нас не потревожат. Мы провели МакГрегора сквозь недостроенную кабину охраны, возле небольшой кольцевой развязки, к востоку от воды, и остановились у маленького трейлера, временного офиса участка, теперь оставленного для подростков, желающих испугаться и других, вроде меня, желающих немного уединения.
Мы присели на мгновение, наслаждаясь прекрасным видом луны над водой, с педофилом в петле на переднем плане.
Я вышел и вывел МакГрегора за собой, затянув его так туго, что он упал на колени и вцепился в леску вокруг шеи. На мгновение я просто наблюдал как он задыхается и пускает слюни в грязи, как его лицо снова темнеет и глаза наливаются кровью. Тогда я подтянул его на ноги и толкнул вверх по трем деревянным ступенькам в трейлер. К тому времени, когда он достаточно очухался, чтобы понимать, что происходит, я привязал его поверх стола, обезопасив руки и ноги скотчем.
МакГрегор попытался заговорить, но вместо этого только кашлял. Я ждал; теперь было полно времени. "Пожалуйста", сказал он наконец, голосом как песок по стеклу, “я отдам вам все, что вы хотите.”
“Да, отдашь,” сказали мы, и увидели как этот звук проник в него, и даже при том, что он не мог видеть сквозь мою белую шелковую маску, мы улыбнулись. Я вынул фотографии, которые я забрал из его лодки и показал ему.
Он полностью прекратил двигаться и его челюсть отвисла. “Откуда это у вас?” спросил он, довольно раздраженно для того, кто вот вот будет порезан на маленькие кусочки.
“Скажи мне, кто делал эти снимки.”
“Зачем мне это?” ответил он.
Я использовал пару оловянных лезвий и отрезал первые два пальца с его левой руки. Он задергался и закричал, полилась кровь, что всегда меня сердит, так что я запихал теннисный шарик ему в рот и отрезал первые два пальца с его правой руки. “Незачем,” ответил я, и подождал, пока он замедлится хоть немного.
Когда он наконец затих, он повернул глаз ко мне, и его лицо заполнилось тем пониманием, которое возникает, проходя вне боли в знание, что останется навсегда. Я вынул теннисный шар из его рта.
“Кто делал снимки?”
Он улыбнулся. “Надеюсь, что один из них был вашим,” сказал он, что сделало следующие девяносто минут намного более полезными.

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 2

ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ БЫВАЮТ НОЧИ, КОГДА Темный Пассажир действительно должен выйти поиграть. Это словно выгул собаки. Вы можете игнорировать лай и царапание в дверь какое-то время, а затем придется выпустить животное наружу.
Вскоре спустя похорон детектива ЛаГуэрта пришло время прислушаться к шепоту с заднего сиденья и начать планировать новое маленькое приключение.
Я нашел идеального товарища для игр, продавца недвижимости по имени МакГрегор. Он был счастливым, веселым человеком, который любил продавать здания семьям с детьми. Особенно с маленькими мальчиками - МакГрегор чрезвычайно любил мальчиков от пяти до семи лет. Он до смерти любил пятерых, о которых я был уверен, и весьма вероятно ещё нескольких. Он был умен и осторожен, и если его не навестит Темный Бойскаут Декстер, удача не изменит ему ещё долго. Трудно винить полицию, по крайней мере, в этом случае. В конце концов, когда маленький ребенок пропадает без вести, мало кто скажет: “Ага! Кто продал дом его семье?”
Разве что этот “мало кто” - Декстер. Этот случай прямо напрашивался, чтоб я о нем позаботился. Спустя четыре месяца после статьи в газете о пропавшем мальчике, я прочитал еще одну подобную историю. Мальчики были одного возраста; детали вроде этой служат звоночком для шепота прямо в мой мозг: “Привет, сосед.”
Я выкопал первую историю и стал сравнивать. Я заметил, что в обоих случаях газеты акцентировали горе семей, упоминая, что они недавно переехали в новые дома; я услышал смешок из тени, и пригляделся поближе.
Это было действительно весьма тонко. Детективу Декстеру пришлось немного покопать, поскольку на первый взгляд, казалось, между случаями не было никакой связи. Рассматриваемые семьи жили не по соседству, что исключило очень много возможностей. Они ходили в разные церкви, разные школы, и использовали разные компании при переезде. Но когда Темный Пассажир смеется, кто - то обычно делает кое-что забавное. И я наконец нашел связь; оба здания были проданы мелким агентством недвижимости в Южном Майами, одним и тем же агентом, веселым и дружелюбным человеком по имени Рэнди МакГрегор.
Я копнул глубже. МакГрегор был разведен и жил один в маленьком блочном доме по Олд Катлер Роад в Южном Майами. Он держал двадцатишестифутовый пассажирский катер в бухте Матесон, которая была относительно близко к его дому. Лодка также была чрезвычайно удобным детским манежем, способным удерживать его маленьких корешей в уверенности, что этот Колумб боли не будет замечен или услышан во время проведения своих исследований. И что более важно, она обеспечивала роскошный способ избавляться от грязных остатков; всего в нескольких милях от Майами, Гольфстрим обеспечивал почти безграничное место для сброса. Неудивительно, что тела мальчиков так и не нашли.
Его техника проявляла такой здравый смысл, что я задался вопросом, почему я не догадался так перерабатывать собственные остатки. Глупый я; я использовал свою лодку всего лишь для лова рыбы и поездок вокруг залива. А вот МакГрегор придумал новый способ наслаждаться вечером на воде. Это замечательная идея немедленно переместила МакГрегора на вершину моего списка. Можете звать меня неблагоразумным, даже нелогичным, так как вообще-то я очень мало полезен людям, но по некоторым причинам я забочусь о детях. И когда я нахожу кого-то, кто охотится на детей, это похоже на то, как будто он подсунул Темныму Мэтру’Д двадцать долларов, чтобы пройти в мой клуб. Я с радостью отстегнул бы бархатную веревку и впустил МакГрегора внутрь, если он действительно делал то, что казалось, он делал. Конечно, я должен был быть абсолютно уверен. Я всегда пытался избежать разрезания невиновного человека, и было бы стыдно начинать сейчас, даже с продавцом недвижимости. Мне пришло в голову, что лучший способ удостовериться точно - посетить рассматриваемую лодку.
К счастью для меня, как и в большинство дней в июле, весь следующий день шел дождь. Но у этого был вид шторма на целый день, словно по заказу Декстера. Я закочил свою работу в судебной лаборатории полиции Майами пораньше и срезал по ЛеДжюн, сворачивая на Олд Катлер Роад. Я повернул налево в бухту Матесон; как я и надеялся, она оказалась безлюдной. Но приблизительно в ста ярдах впереди, как я знал, стояла кабинка охраны, где кое-кто нетерпеливо ждет меня, чтобы взять четыре доллара за великую привилегию входа на стоянку. Не маячить около охраны выглядело хорошей идеей. Конечно, немаловажно сэкономить четыре доллара, кроме того, в дождливый день в середине недели я был бы слегка заметным, чего я всегда старался избегать, особенно в процессе моего хобби.
Слева у дороги была небольшая стоянка автомобилей, которая обслуживала место для пикника. Справа около озера находилось укрытие для пикника из старой коралловой скалы. Я вышел из автомобиля и одел ярко-желтый дождевик. Я чувствовал себя подобающе, очень навигационно, одетым для того, чтобы ворваться в лодку смертоносного педофила. Это также сделало меня очень заметным, но я не слишком волновался по этому поводу. Я выбрал велосипедную дорожку, которая шла параллельно дороге. На экране она была скрыта за мангровыми деревьями, а в том маловероятном случае, если охранник выглянет из кабины в дождь, он увидеть только яркое желтое пятно бегуна. Всего лишь решительный бегун, совершающий дневную пробежку в любую погоду, дождь или солнце.
И я побежал, двигаясь примерно в четверти мили ниже тропы. Как я и надеялся, в кабине охраны не было никаких признаков жизни, и я выбежал трусцой к большой парковке, залитой водой. Последний причал справа был домом для группы небольших лодок; большие спортивные рыбачьи лодки и игрушки миллионеров стояли ближе к дороге. Скромный двадцатишести футовый Оспри МакГрегора был ближе к концу ряда.
Пристань была пустынна, и я беспечно прошел через ворота в заборе, мимо таблички с надписью: ВХОД В ДОК РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО ВЛАДЕЛЬЦАМ ЛОДОК. Я пытался почувствовать себя виновным в нарушении такой важной команды, но не смог. Нижняя половина таблички гласила: В ОБЛАСТИ ДОКОВ ИЛИ ПРИСТАНИ ДЛЯ ЯХТ ЛОВ РЫБЫ ЗАПРЕЩЕН, и я обещал себе любой ценой избегать ловли рыбы, что заставило меня чувствовать себя лучше из-за нарушения другого запрета.
Оспри за свои пять или шесть лет была почти не изношена Флоридской погодой. Палуба и рельсы отскребались дочиста, и я напомнил себе не уезжать, не стерев все признаки своего пребывания на борту. По каким-то причинам лодки никогда не запираются на сложные замки. Возможно моряки более честны чем домовладельцы. В любом случае, мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы открыть замок и проскользнуть в Оспри. В каюте не было затхлого запаха запеченной плесени, который появляется во многих лодках, запертых хотя бы несколько часов на субтропическом солнце. Вместо этого в воздухе витал слабый резкий привкус Солнечной Сосны, как если бы кто-то вычистил все так тщательно, что не осталось места никаким микробам или ароматам.
Здесь был столик, сиденья, и один из тех ТВ/видеомагнитофонов на выезжающей полке со стопкой фильмов за ним: Человек - паук, Братец-Медведь, В поисках Немо. Я задавался вопросом, скольких мальчиков МакГрегор отправил по ту сторону искать Немо. Я нежно надеялся, что скоро Немо найдет его. Я ступил в область сидений и начал открывать ящики. Один был заполнен леденцами, другой пластиковыми фигурками супергероев. А третий был переполнен рулонами липкой ленты.
Липкая лента - чудесная вещь, и как я очень хорошо знаю, ее можно использовать для многих замечательных и полезных вещей. Но пожалуй немного чрезмерно хранить сразу десять рулонов в ящике на Вашей лодке. Если, конечно, Вы не используете ее для определенной цели, которая требует ее большого количества. Например, для научного проекта включающего нескольких маленьких мальчиков? Только догадка, конечно, основанная на способе, которым я использую ленту — не на маленьких мальчиках, конечно, а на таких гражданах как, например... МакГрегор. Его вина начинала казаться все более возможной, и Темный Пассажир с нетерпением прищелкнул своим сухим как у ящерицы языком.
Я спустился по ступенькам в маленькое помещение, которое продавец, вероятно называл каютой. В ней не было ужасно изящной кровати, только тонкий матрас из пенорезины на подъемной полке. Я коснулся матраца, и он потрескивал под тканью; резиновый кожух. Я приподнял матрац с одной стороны. В полку было ввернуто четыре кольцевых болта, по одному на каждом углу. Я поднял люк под матрацом.
Наличию цепи на лодке можно было найти разумное объяснение. Но сопровождающие её наручники вряд ли имели навигационное применение. Конечно, им могло быть хорошее объяснение. Возможно, МакГрегор использовал их на особо склочной рыбе.
Под цепью и наручниками лежали пять якорей. Отличная идея для яхты, предназначенной для кругосветного плавания, но слишком много для маленькой лодки на уикэнд. Для чего же, спрашивается, они здесь были? Если я вывожу свою небольшую лодку в глубоководье с кучей маленьких тел, от которых я желаю избавиться чисто и полностью, для чего мне такое количество якорей? Впрочем, если подумать, очевидно что в следующий раз, когда МакГрегор отправится в путешествие с маленьким другом, он вернется всего с четырьмя якорями под койкой.
Я определенно собрал достаточно мелких деталей, чтобы сложить очень интересную картину. Натюрморт без детей. Но пока я не нашел ничего, что не могло быть объяснено как глобальное совпадение, а я должен был быть абсолютно уверен. У меня должен был быть тот всепоглощающий заключительный кусочек мозаики, что-то настолько однозначное, что это удовлетворит Кодекс Гарри.
Я нашел его в ящике справа от койки.
В переборку лодки было встроено три маленьких ящика. Дно одного, казалось, было несколькими дюймами короче чем двух других. Можно было бы предположить, что это вызвано кривизной корпуса. Но я изучал людей много лет, и это сделало меня очень подозрительным. Я вытянул ящик полностью и, конечно же, обнаружил маленькое секретное отделение позади ящика. И в секретном отделении —
Так как я фактически ненастоящий человек, мои эмоциональные реакции ограничены тем, что я научился фальсифицировать. Таким образом я не чувствовал шок, возмущение, гнев, или хотя бы горечь. Это очень трудные эмоции для того, чтобы их убедительно подделать, и если нет аудитории для которой бы понадобилось их изображать, так зачем утруждаться? Но тогда я почувствовал, как медленный холодный ветер с Темного Заднего сиденья прошелся по моему спинному хребту, и сдул сухие листья с пола моего ящеричного мозга.
Я опознал пятерых разных голых мальчиков в стопке фотографий, расположенных во множестве поз, как будто МакГрегор все еще определялся со стилем. И да, он и впрямь не жалел скотча. На одной из фотографий мальчик был похож на серебристо-серый кокон с некоторыми выставленными частями. То, что МакГрегор оставил открытым, многое мне рассказало о нем. Как я и подозревал, он не был тем типом мужчины, которого большинство родителей хотели бы видеть для предводителем скаутов.
Фотографии были хорошим качества, снятые с различных углов. Одна серия особенно выделялась. Бледный, дряблый голый человек в черном капюшоне стоял около туго связанного мальчика, почти как охотник у трофея. По форме и окраске тела я узнал МакГрегора, даже при том, что капюшон закрывал его лицо. Пока я просматривал снимки, у меня появилось две очень интересных мысли. Первая была: «Ага»! Подразумевая, разумеется, что теперь не было абсолютно никаких сомнений относительно того, что сделал МакГрегор, и что он стал счастливым Победителем Гран-При в Очистительной Лотерее Темного Пассажира.
И вторая мысль, несколько более беспокоящая, была: «Кто делал снимки?»
Для фотографий, снятых автоматически было слишком много разных углов. И когда я просмотрел их во второй раз, я заметил в двух кадрах, снятых сверху, заостренный носок чего то похожего на красный ковбойский ботинок.
У МакГрегора был сообщник. Слово звучало как в судебном телешоу, но так и было, и я не мог придумать лучшего способа сказать это. Он делал всё это не один. Кто-то был рядом, и, как минимум, наблюдал и фотографировал.
Я стыжусь признать, что обладаю скромными познаниями и талантом в области полурегулярной резни, но я прежде никогда не сталкивался ни с чем подобным. Трофейные снимки, да - в конце концов, у меня тоже была своя небольшая коробка со стеклышками, с каплей крови на них, чтобы вспоминать о каждом из моих приключений. Совершенно нормально сохранить немного сувениров.
Но то, что второй человек присутствовал, наблюдая и снимая, превратило очень личное переживание в своего рода работу. Это было абсолютно неприлично — человек был извращенцем. Если бы только я был способен возмущаться, я весьма уверен, что был бы полон гнева. Как бы то ни было, я с большим нетерпением ожидал знакомства с МакГрегором.
На лодке была удушающая жара, и мой чудесно шикарный всепогодный костюм не помогал. Я чувствовал себя словно ярко-желтый чай в пакетике. Я отобрал несколько самых четких снимков и положил карман. Остальные вернул на место, привел в порядок койку, и вернулся в главную каюту. Насколько я мог сказать, выглядывая из окна — или следовало назвать его иллюминатором? – никто не прятался и не следил за мной. Я выскользнул из двери, убедился, что она замкнулась за мной, и побрел прочь сквозь дождь.
Из фильмов что я видел за эти годы, я очень хорошо знал, что прогулки под дождем – подходящие условия для размышлений о человеческом вероломстве, и именно этим я и занялся. О злобном МакГрегоре и его друге фотографе-любителе. Как могли они быть такими мерзкими негодяями. Это звучало правильно, и это все, что я мог придумать; я надеялся, что этого было достаточно, чтобы удовлетворить формулу. Поскольку было гораздо более забавно размышлять над моим собственным вероломством, и как я бы мог напитать это, устраивая развлечение с МакГрегором. Я чувствовал нарастающий поток темного наводнения из самых глубоких темниц Замка Декстера и создавал для него водослив. И скоро оно выльется на МакГрегора.
Места для сомнений больше не было. Сам Гарри признал бы, что фотографии были более чем достаточным доказательством, и нетерпеливое хихиканье от Темного Заднего сиденья освящало проект. МакГрегор и я отправимся в исследование вместе. И затем в качестве специального бонуса обнаружу его друга в ковбойских ботинках— он, конечно же, должен как можно скорее последовать за МакГрегором; некогда отдохнуть мне, грешному. Это походило на распродажу "два по цене одного", абсолютно непреодолимую.
Заполненный счастливыми мыслями, я почти не замечал дождь, пока мужественно и быстро шагал назад к автомобилю. У меня было полно дел.

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]

---

Дорогой Друг Декстер - Глава 1

И СНОВА ПОЛНАЯ ЛУНА, ВИСЯЩАЯ НИЗКО тропической ночью, взывает сквозь створоженное небо к трепещущему слуху старого доброго голоса из тени, Темного Пассажира, аккуратно укрытого на заднем сиденье автомобиля Dodge K гипотетической души Декстера
Эта подлая луна, этот косящийся вниз крикун Люцифер, взывает сквозь пустое небо к темным сердцам ночных монстров, приглашая их к радостной игре. Зовет, фактически, монстра прямо здесь, позади олеандра, полосатого от лунных теней сквозь листву, напряженно ждущего только подходящего момента, чтобы выпрыгнуть из тени. Декстера во тьме, слушающего ужасный шепот, затаившего дыхание в моем тайном месте.
Моя дорогая темная половина убеждает меня наброситься-сейчас-вонзить мои залитые лунным светом клыки в о-о-о, такую уязвимую плоть на даленей стороне изгороди. Но время не подходящее и я жду, осторожно наблюдая, как моя ни о чем не подозревающая жертва озирается, зная, что кто-то наблюдает, но не зная, что я здесь, всего в трех стальных футах за изгородью. Я мог бы выскользнуть, легко, словно лезвие ножа, и начать свое замечательное волшебство — но я жду, подозреваемый, но невидимый.
Один долгий момент на цыпочках прокрался в другой, и я все еще жду правильного времени; прыжок, протянутая рука, холодное ликование от вида ужаса, распространяющегося по лицу моей жертвы —
Но нет. Кое-что не правильно.
А теперь очередь Декстера чувствовать тошнотворное покалывание взгляда в спину, порхание страха, и я уверяюсь, что кое-кто теперь охотится на меня. Какой-то другой ночной охотник внутренне сглатывает слюну, наблюдая за мной неподалеку — и мне не нравится эта мысль.
Словно маленький удар грома ликующая рука возникает ниоткуда, хлопает меня ослепляюще быстро, и я бросаю взгляд на мерцающие зубы девятилетнего соседского мальчика. “Попался! Раз, два, три, Декстер!” И с дикой скоростью остальных малолеток, дико хихикающих и кричащих, пока я униженно стою в кустах. Все кончено. Шестилетний Коди таращится на меня, разочарованный, словно Ночной Бог Декстер подвел своего первосвященника. Астор, его девятилетняя сестра, присоединяется к воплям детей, прежде чем они понесутся прочь в темноту, к новым и более сложным потайным местам, оставляя меня одного в своем позоре.
Декстер не справился. И теперь Декстер Водит. Опять.
Вы можете задаться вопросом, как такое может быть? Каким образом ночная охота Декстера унижена до такого? Раньше всегда был некий ужасно извращенный хищник, ждущий особого внимания ужасно извращенного Декстера — и вдруг я преследую пустые равиоли Чиф Боярди, не виноватые ни в чем более ужасном, чем пресный соус. Вот он я, растрачиваю драгоценное время, проигрывая в игру, в которую я не играл с тех пор как мне было десять. Что еще хуже, я - ВОЖУ.
“Раз. Два. Три —” я считаю, как всегда честный и справедливый игрок.
Как так получилось? Как может Демон Декстера чувствовать лунный зов и не ускользнуть из узкого круга друзей, полосуя кого-нибудь, кому нужно оценить остроту увлекательного правосудия Декстера? Как Хлоднокровный Мститель в такую ночь может отказаться выпустить Темного Пассажира?
“Четыре. Пять. Шесть.”
Гарри, мой мудрый приёмный отец, обучал меня осторожному балансу Потребности и Ножа. Он принял мальчика, в котором видел необоримую потребность убивать — и этого не изменить — и Гарри сделал из него человека, который убивал только убийц; Декстера не-жаждущего-крови, под маской человеческого лица разыскивающего действительно гадких серийных убийц, которые убивали без кодекса. И я был бы одним из них, если бы не План Гарри. Есть много людей, которые заслуживают этого, Декстер, говорил мой замечательный приёмный отец - полицейский.
“Семь. Восемь. Девять.”
Он научил меня как найти этих особых друзей, как убедиться, что они заслуживают общественного вызова от меня и моего Темного Пассажира. Что еще лучше, он научил меня, как избежать неприятностей из-за этого, так, как мог научить только полицейский. Он помог мне создать убедительную имитацию жизни, и вдалбливал в меня, что для ее поддержки я всегда должен быть неуклонно нормальным во всём.
И так я научился одеваться аккуратно, и улыбаться, и чистить зубы. Я стал идеальным поддельным человеком, говорящим те глупые и бессмысленные вещи, которые люди говорят друг другу каждый день. Никто не подозревал о том, что скрывается позади моей прекрасной искусственной улыбки. Никто кроме моей приёмной сестры, Деборы, конечно, но она начала принимать реального меня. В конце концов, могло бы быть намного хуже. Я мог бы стать порочным бредящим монстром, убивающим кого попало, оставляя башни гниющей плоти на своем пути. Вместо этого я был на стороне истины, справедливости, и американского пути. Все еще монстр, конечно, но я был опрятным, и я был НАШИМ монстром, одетым в красное, белое, и синее 100-процентное синтетическое достоинство. А ночами, когда луна взывает громче всего, я нахожу других, те, кто охотится на невинных и не играет по правилам, и разрезаю их на маленькие, тщательно обернутые кусочки.
Эта изящная формула срабатывала много лет счастливой жестокости. Между играми я поддерживал свой среднестатистический образ жизни в совершенно обычной квартире. Я никогда не опаздывал на работу, я отпускал правильные шутки сослуживцам, я был полезен и скромен во всём, как Гарри меня и учил. Моя жизнь была опрятна, уравновешена как андроид, и имела реальную социальную ценность.
До сих пор. Как-то оказалось, что в эту ночь я играю в салочки с кучей детишек, вместо того, чтобы поиграть в Нарезать Потрошителя с тщательно выбранным другом. А когда игра закончится, я приведу Коди и Астор в дом их матери, Риты, она принесет мне бокал пива, уложит детей в постель, и присядет около меня на кушетке.
Как такое случилось? Темный Пассажир досрочно ушел на пенсию? Декстер размяк? Я каким-то образом свернул за угол длинного темного зала и вышел не в том конце как Декстер Прислужник? Пополню ли я еще коллекцию моих охотничьих трофеев образцом крови на лабораторном стекле?
“Десять! Готовы или нет, я иду искать!”
Да, действительно. Я иду.
Но куда?
Всё началось, конечно, с сержанта Доакса. У каждого супергероя должен быть заклятый враг, и он был моим. Я абсолютно ничего ему не сделал, но все же он избрал преследовать меня, отвлекать от моей работы во имя добра. Я и моя тень. Ирония судьбы: я трудился аналитиком следов брызг крови для той самой полиции, что наняла его — мы были в одной команде. Разве справедливо с его стороны преследовать меня только за то, что время от времени я урывал немного лунного сияния?
Я знал сержанта Доакса намного лучше, чем бы действительно хотел, намного лучше, чем просто коллегу. Я задался целью узнать всё о нем по одной простой причине: я никогда ему не нравился, несмотря на то, что я горжусь тем, что могу быть очаровательным и веселым на уровне мировых стандартов. Но Доакс, казалось, чуял фальшь; вся моя сердечность ручной работы разбивалась об него, как майский жук об ветровое стекло.
Это естественно привлекло моё любопытство. Я имею в виду; что за человек может меня не любить? Таким образом я его немного изучил, и нашел ответ. Человек, которому не нравился Любезный Декстер, был сорока восьмилетний афро-американец, и отвечал за освещение работы департамента в прессе. Согласно сплетням, он был армейским ветеринаром, и начиная с поступления в отдел был вовлечен в несколько фатальных перестрелок, которые Отдел Внутренних расследований счел правомерными.
Но что важнее всего этого, я обнаружил, что где-то позади глубокого гнева, который всегда горел в его глазах, скрывалось эхо хихиканья от моего собственного Темного Пассажира. Это был всего лишь крошечный перезвон очень маленького звоночка, но я был уверен. Доакс делил место кое с чем, так же, как и я. Не то же самое, но очень похожее, пантера к моему тигру. Доакс был полицейским, но он был также хладнокровным убийцей. У меня не было никаких реальных доказательств этого, но я был столь же уверен, как был уверен, что мог бы, не глядя перебить гортань разини.
Разумное существо могло бы подумать, что мы с ним могли бы найти некоторые точки соприкосновения; выпить чашку кофе и сравнить наших Пассажиров, обменяться приемчиками и поболтать о методах расчленения. Но нет: Доакс хотел видеть меня мертвым. И я находил трудным разделять его точку зрения.
Доакс работал с детективом ЛаГуэрта во время ее несколько подозрительной смерти, и с тех пор его чувства ко мне росли, становясь немного более активными чем простая ненависть. Доакс был убежден, что я имел отношение к смерти ЛаГуэрты. Это было полностью неправдой и абсолютно несправедливым. Я всего лишь наблюдал — что в этом плохого? Конечно я помог сбежать настоящему убийце, но что хотели? Какой человек отвернулся бы от собственного брата? Особенно, когда он сделал такую чистую работу.
Хорошо, живи и дай жить другим, как я всегда говорю. Или весьма часто, так или иначе. Сержант Доакс мог думать, что хотел, и это было прекрасно для меня. Законов против размышлений еще не придумали, хотя я уверен, что они упорно трудятся над этим в Вашингтоне. Нет, какие бы подозрения добрый сержант не имел обо мне, он имел на них право. Но теперь, когда он решил перейти от грязных мыслей к действию, моя жизнь пришла в разлад. Декстер Пущенный под откос быстро становился Психованным Декстером.
За что? С чего начался весь этот противный беспорядок? Я всего лишь пытался быть самим собой.

@темы: перевод, Дорогой друг Декстер / Dearly Devoted Dexter [Dexter 2]